– Зато потом ты им всем показала! До сих пор помню, как я первый раз услышал «Сядь на него сверху», в шестьдесят третьем, ты пела ее соло. Я ушам своим не поверил. До сих пор не понимаю, как тебе удалось протащить такую песню через цензоров. Думаю, скорее всего, ты малость подчистила самые сальные строчки.
Не прекращая танцевать, она переместилась поближе ко мне.
– У меня во рту кое-что было. Может, это был Млечный Путь. Одну штуку я, правда, запомнила, – она прищелкнула пальцами. – Такую большую, толстую и липкую.
– Честно говоря, когда я впервые слушал эту песню, я свою шкурку гонял. Одно из моих любимых развлечений в те дни…
– В те дни?
– Тяжелое было время. Мой отец любил подпевать записям Митча.
– А ты, значит, перекрывал его Луизой. Похоже, ты был очень непослушным мальчиком, – она состроила вульгарную гримаску. Если б не ее застенчивая улыбка, выглядело бы это совсем похабно.
– Так эта вещь очень долго была моей любимой из всех твоих песен, несмотря на то, что в начале шестидесятых ты по уши была в R amp;B. Если совсем честно, у тебя из этого получилось только немножко дряни в эру психоделики.
– Да знаю. Менеджмент был отвратный. Никогда не слушай пятидесятилетнего адвоката с «любовными четками».
– «Виниловые сапоги выше колен (Ребята, они – класс)» – настоящая классика китча.
– Знаю-знаю. Стыдная вещь, правда? А я в то время была такой невинной.
– И еще мне нравится тот хэви-метал, который ты тогда записала в Англии. Ты смогла быть жесткой! После «In-A-Gadda-Da-Vida» в твоей версии, «Iron Butterfly» звучат как хор исполнителей «негритянских» псалмов.
– Давай не будем о негритянских псалмах, а?
Следующей зазвучала песня «Respect» в исполнении Ареты Франклин. Луиза, танцуя «шимми», придвинулась ко мне еще ближе.
– Ну же, Скотт. Покажи, как ты умеешь шейковать.
Вызов. Я начал танцевать, пытаясь представить себе, что дело происходит в прокуренном клубе, а я уже пьян. Мне надо было показать ей, что я не какой-нибудь белый увалень.
– Твои каверы «Led Zeppelin» тоже были просто жуть, – продолжал я, изображая препохабнейшее «халли-галли». – Когда я первый раз слушал «Trampled Under Foot», ощущение было такое, будто кто-то сунул мне в плавки связку фейерверков и поджег их.
– Вижу, сегодня утром ты их надевать не стал.
Я ухмыльнулся. И мой член тоже. Она сверлила меня взглядом. Все это был треп, но треп всерьез.
– Даже твой период евро-диско был ничего, – сказал я, выдавая невероятное нестандартное дергание. – Ты наповал сразила Донну Саммер в тот год. То есть «Рипербанская лихорадка» в семьдесят пятом была настоящим пророчеством. Если б кто-нибудь собрался записать «Suspicious Mind» в диско-версии, то ты справилась бы лучше Рода Стюарта.
– Такой сингл даст моему третьему мужу диплом Гарварда.
– А вот в новой волне ты, к сожалению, была совсем недолго. Я помню только кавер «Секс-карлик».
– После него я сменила менеджеров. Нельзя доверять адвокату, который носит кольца в сосках.
– И все равно, сейчас снова настало твое время, по-настоящему твое. По крайней мере, ты же снова начала делать R amp;B, даром что там банальщины полно.
– А мне банальщина нравится. А тебе нет?
Она делала толчковые движения низом живота в опасной близости от меня.
– Я бы лучше другое послушал, спела бы ты «Сядь на него сверху».
– Спела? – уточнила она. – Или села?
Оба-на. Это был уже не треп. Я попытался думать о Пэте Буне, надеясь хоть так утихомирить эрекцию. Я вообразил его – что надо. Только он ухмылялся, как чокнутый демон.
– Но все же высшей точкой твоей карьеры – на данное время, конечно, – и я говорю об истинно потрясающем, наивысочайшем моменте, – был «Прилив волны огня».
Она нахмурилась и резко щелкнула пальцами:
– Пожалуйста, не надо. Я даже думать об этой песне не хочу.
– Но, Луиза, должна же ты понимать, что это может оказаться единственным величайшим творением за всю историю рока.
– А, да знаю я, что пишут все эти рок-критики. Интеллектуалы. Те самые, что любят цитировать Уильяма Блейка, когда заговаривают о моей фигуре. До чего же они тупые. Это был всего лишь рок-н-ролл.
– Это было больше, чем рок-н-ролл, и ты знаешь это, Луиза. То, как ты дико кричишь на вершине духовно-эротического катарсиса…
– Я и сейчас готова так заорать, – перебила она; музыка сменилась: Марвин Гэй, «Let's Get It On».
– Да-а? С чего бы это?
Она скользнула руками по мне, легко и мягко:
– Потому что ты меня динамишь.
Я провел ладонями сверху вниз по ее гладкой, потной спине; она продолжала двигаться, стоя ко мне вплотную. Член стоял как свинцовая труба, а ее промежность была как магнит. Я продолжал танцевать с ней.
– Это одна из давних моих фантазий, Луиза. Потанцевать с тобой.
Ее отвердевшие соски упирались мне в грудь.
– И одна из моих, тоже давних, – и она мягко коснулась губами моих губ.
– Скотт? – услышали мы голос Шарлен, доносящийся из дома.
На миг я оцепенел. Но тут Луиза улыбнулась потом засмеялась – словно показывая, будто все это время знала, что на самом деле ничего такого не происходит, что это всего лишь игра. Она отстранилась.
– А, вот ты где, – Шарлен показалась в дверях. – Что тут происходит?
– Ничего особенного, – ответил я. – Луиза показала мне несколько танцевальных шагов.
– А, вот как, – она улыбалась, но я видел, что она заметила бугор на моих «левисах». – И что за танец? Потрахушки на скорую руку?
– Она провоцировала меня, Шарлен. Ты только посмотри на нее. Понимаю, я несколько старомоден, но голые сиськи меня до сих пор возбуждают. Ничего не могу поделать.
– Этот тип подкатывал ко мне, Шарлен, – сообщила Луиза. – С сальными разговорчиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112