Почему они улетели? Что-то произошло? И где их можно найти?
Постников задумался. Отвернулся от меня и посмотрел в окно. Ничего особенного там не было: деревья, трава, насекомые какие-то. Но он смотрел очень внимательно, как будто ища ответ на мой вопрос.
Не нашел.
– Я ничего не помню. И не хочу помнить. И тебе не советую.
– Мне надо, - только и смог сказать я.
– Надо, надо… всем всё надо. Одному мне уже ничего, - он вытащил из пачки папиросу, чиркнул ею по столу и закурил. Глубоко вдохнул, привычно кашлянул, посмотрел на меня и выпустил дым в сторону.
– Тогда ответьте мне, и я уйду.
– Куда ты пойдешь, куда? Ты хоть понимаешь, во что ввязываешься? Эх, Илья! - Постников сильно затянулся и сипло закашлялся, морщась.
– Вы болеете? - поинтересовался я.
– Ага. Старостью. И ленью. Вот только склероз никак не наступит, - Виктор Степанович усмехнулся своей шутке. - Впрочем, ты вправе знать. Я провожу тебя на биостанцию.
– Я там уже был.
– Был? И с кем разговаривал? Там нормальных людей и не осталось. Не разговаривать надо. Смотреть. Подожди меня в саду - соберусь.
Как все любят всякую таинственность напускать. Неужели сложно без обиняков ответить на элементарный вопрос? Ну, забыл, допустим, что-нибудь - понятно, с кем не бывает. Я вот тоже не помню, что тридцать лет назад было.
В вышедшем из дома подтянутом, переодевшемся в униформу мужчине с трудом узнавался бывший учитель. Он запер дверь, резко мотнул головой, приглашая идти за ним, и, не оборачиваясь, направился в сторону биостанции. Наверно, Постников всё же знал, что делал и куда меня вел.
К биостанции мы подошли не то, чтобы тайно, но с противоположной от главного входа стороны. На мой недоуменный взгляд Виктор Степанович ответил:
– Тут следят меньше. Служебный вход, всё-таки. Да и пройти легче, куда нам надо.
– Вам виднее, - обреченно выговорил я. Нежелание что-либо делать и беспричинная апатия навалились на меня. Только целеустремленность Постникова еще взбадривала. Но чувствовалось, что это ненадолго. Голос Виктора Степановича глухо бубнил, словно сквозь одеяло, все предметы выглядели слегка размытыми, а некоторые даже раздваивались. Веки разлеплялись с трудом. Вот остановлюсь, прислонюсь к стеночке, глаза закрою и спать…
Жесткий удар локтем в бок на секунду привел меня в чувство.
– Фильтры вставь, - учитель подал мне два мягких пористых шарика. - Ой, как мне это не нравится. Подожди здесь - я переговорю кое с кем.
Я остался один в длинном коридоре, в который непонятно как и когда попал, с фильтрами в носу и с полным непониманием происходящего. Заболела голова, и захотелось присесть. Я поискал на что, но коридор был пуст, даже стандартных мусоропоглотителей не стояло.
Вот же ученые! О простых людях совсем не думают. С другой стороны - здесь посторонних и не должно быть. Наверняка для своих в каждой комнате и стулья есть, и кресла, и лежанки какие-нибудь. Сейчас зайдем и попользуемся…
Толкнувшись в одну дверь, выходящую в коридор, потом в другую, я отыскал незапертую и ввалился туда с чувством уверенности в своих действиях. В лаборатории находился всего один человек. Он стоял спиной ко мне и не подумал повернуться, чтобы узнать - кто его побеспокоил. Наоборот. Чуть ли ни радостно он сказал:
– А! Пришел! Наконец-то! Давай, сразу начинай. Тумблеры G-7 и G-8 - на ноль. Напряжение выравнивай…
Я рефлекторно послушался уверенного руководящего голоса и что-то повернул на ближнем управляющем стенде.
– Ты что? Идиот?! - взревел мужчина и обернулся. Но гнев почти тут же сменился недоумением, когда он понял, что не знает меня.
Он зашарил руками по своему стенду, беспорядочно задевая сенсорные клавиши, наконец, нашел нужный переключатель и высветил вирт-экран идентификации с моей голограммой в углу. Прочитал текст под ней и судорожно замахал руками: "Сгинь, пропади!"
Я выскочил в коридор. Да, неприятная ситуация. Помешал человеку работать. Может, даже испортил ему опыт или что он там делал. Хотелось извиниться и загладить вину.
Не получилось.
Из-за двери буквально выскочил Постников. Тут же коротко рявкнула сирена, и поперек коридора самопроизвольно развернулся вирт-экран, высвечивая надпись на пурпурно-красном фоне: "Биологическая опасность первой степени".
Виктор Степанович выглядел нехорошо. Морщился, вчитываясь в слова, хотя там и читать-то было нечего.
Нет, не мог учитель растеряться - не таков он.
– Что происходит?
– Не знаю, Илья. Ты же видишь. Тревогу объявили. Биологическую. Первой степени.
– Это что значит?
– Герметизация на неопределенный срок - до устранения опасности.
– Что за опасность? - я упрямо задавал вопросы, всё еще не понимая, почему Виктор Степанович так побледнел.
– Не скажут… Пошли, - Постников потянул меня за рукав.
– Но куда? - я остался на месте.
– Эти молодые кретины не понимают, с чем им придется столкнуться. Секретность, видишь ли. А если еще их опыты удачны - то вообще не знаю, что будет, - Виктор Степанович чуть подумал. - Да, наверняка удачны. Иначе она б не вырвалась.
– Да кто она?! - компенсационный гель непонимания всё больше сгущался вокруг меня.
– Увидишь, - криво усмехнулся Постников. - Если доживешь, - и мрачно хохотнул.
Он целеустремленно и быстро двинулся куда-то к центру станции. Я поспешил за ним - остаться один на один с неизвестной опасностью мне не улыбалось.
– Мы куда?
– Самое опасное место - около боксов, - сказал мне Виктор Степанович, не оборачиваясь.
– А где это?
– Дойдем - увидишь.
– Это что - мы прямо туда идем?! Не понял…
– Ты много чего не понимаешь, Илья. Это временно.
Все коридоры биологической станции, когда мы проходили по ним, были пусты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88