Функцию администрирования невозможно «выполнять всеми по очереди» по крайней мере до тех пор, покуда всё мировое сообщество не будет состоять из всесторонне развитых личностей, что лишит слово «очередь» ленинского смысла. И вплоть до полной реализации этой отдалённой коммунистической перспективы общество не должно стремиться к очерёдности выполнения административно-распорядительских функций, но должно уметь защищать свои интересы от «начальствования» сразу после того, как «начальствование» становится излишним.
Уровень управленческих знаний российских учёных, в том числе и марксистских, уже на заре становления «общества нового типа» был вполне достаточным для того, чтобы заметить в антибюрократическом проекте, предлагаемом В.И. Лениным, его «разрыв с наукой и научностью», и считать проекты подобного рода «ошибками против экономической азбуки», «совершенно несовместимыми с научным пониманием государства». Однако многочисленные указания на научную несуразность марксистско-ленинского проекта искоренения бюрократических дисфункций не остановили большевистских лидеров от попытки претворить этот проект в жизнь.
Уверенность большевиков в том, что любое «специфическое начальствование» можно свести к простым функциям «надсмотрщиков и бухгалтеров», вскоре сменилась полной растерянностью. Уже после 10 съезда РКП (март 1921 года) Ленин совершенно теряется перед российским бюрократизмом, злую личину которого он видит теперь «ещё яснее, ещё отчётливее, ещё грознее перед собой» и совершенно серьёзно спрашивает советских чиновников: «Почему бы теперь не переместить некоторых … высокопоставленных товарищей на работу даже уездную, даже волостную? Не настолько же мы в самом деле «обюрократились», чтобы «смущаться» этим».
Надежды на то, что «…люди будущего будут добровольно делать то, что будут требовать сухие выкладки статистического подсчёта» в то время как обезличенно-аппаратная, состоящая из «простых функций» работа Госплана и Госснаба будет обеспечивать наибольшее развитие общественных производительных сил, не оправдались. Очень скоро бесчинствующие чиновники рабоче-крестьянского происхождения стали глашатаями и единственными толкователями «требований статистического подсчёта». Самовольно управляя российским народом под прикрытием «статистических выкладок», эти вершители судеб целых отраслей, огромных российских регионов имели гарантированные дивиденды вне зависимости от личных качеств и достижений. «Если нас что и погубит, то это - бюрократизм», - слова, написанные первым руководителем советского государства незадолго до смерти, оказались пророческими. Сбылось же это пророчество потому, что заняв административные должности и закономерно узурпировав всю власть в динамично меняющемся, кризисном обществе, первые распорядители «советского» государства уже не желали уступать эту власть тем, кто следовал за ними «по очереди». Следуя идее передачи властных полномочий «по очереди», советские администраторы закономерно оказались вне «очереди», быстро образовав привилегированно касту, нацеленную на власть ради власти и незаинтересованную в поддержании стабильности общественном развития.
Недопонимание особого характера полномочий административной власти оказало пагубное влияние на перспективы развития власти, которая должна была представлять действительные интересы общества, - власти, которую Г. Спенсер в приведённой выше цитате назвал совещательной. Как и следовало ожидать, административно-бюрократическая власть в условиях запрета частной собственности, высокой централизации советского хозяйства и жестоких кризисов первых послереволюционных лет, придала власти общественных представительных органов мнимый характер. Соответственно, столь же мнимой оказалась и личная ответственность администратора-узурпатора любого уровня полномочий перед обществом за свои действия (бездействие). По злой иронии истории, большевистская идея «начальствования по очереди» оказалась легко реализуемой на практике - в условиях полной неподсудности со стороны общественных представителей возглавить огромную бюрократическую пирамиду «советского» государства действительно мог любой администратор с «уровнем развития обычного горожанина», ведь качество администрирования, «начальствования» всё равно никем не оценивалось. Очередь к «социалистическому корыту» стала основным средством управления. Институту очереди было подвластно всё: распределение продуктов в магазинах, получение квартир, номенклатурные ожидания... Для управления с помощью очереди никаких особых политических и административных талантов не требовалось, всё организовывалось само по себе, без вмешательства руководителей - первые две трети очереди были уверены, что скоро получат доступ к «корыту» и потому вели себя «как надо». Последняя же треть очередников, сомневающихся в том, что они получат такой доступ, удерживалась в рамках «социалистической дисциплины» первыми двумя третями очередников.
Почти полностью освобождённый от ответственности за свои действия И.В. Сталин, в отличие от В.И. Ленина, очень быстро пришёл к осознанию того, что порядок, при котором «всё более упрощающиеся функции надсмотра и отчётности будут выполняться всеми по очереди», не может обеспечивать социально-экономическое развитие страны. По убеждению Сталина, для управляемого, планомерного развития советского хозяйства требовалась не очередь, а единоличный авторитет вождя, который бы складывался «как из страха, так и из уважения».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92