Скоро Сабуров в такие генералы вышел, что у кого угодно бы дух захватило. Хотя чинов официальных не имел, шитый золотом мундир или там ордена за заслуги не носил. Карасева пыталась по-своему противостоять ему, но куда там. На его стороне стояла огромная государственная машина… В общем, в итоге он натравил кого надо на Карасеву. Ломать ее начали с детей…
— Да, мои родители погибли во время автомобильной аварии…
— Похоже, авария эта была не случайной. Однако, несмотря на горе, Анна Антиповна не сдалась. Тогда Матвей взялся за нее как следует.
«Выходит, именно этому человеку я обязан тем, что остался сиротой и вырос в чужой стране, — подумал Павел и тут же сам себя оборвал: — Вот это да! Как быстро я стал называть Англию чужой страной! А ведь еще не далее как два дня назад… Ладно, проехали. Надо со здешними парадоксами быстрей кончать — и к родным пенатам…»
— Что же произошло потом? — спросил он у Кати.
— Ничего. Карасева бесследно исчезла. Куда — неизвестно. Да ее особенно никто и не искал…
— А Матвей?
— Он еще долго жил в городе. Такой же молодой и холостой.
— Неужели не женился? — не поверил Ткачев. — Вроде мужчины в цене после войны были.
— Мужчины всегда в цене, — обворожительно улыбнулась Катя, и Павел с удовольствием отметил про себя, что зубки у нее ровные, а на щеках, когда она улыбается, появляются очень даже симпатичные ямочки. — Но вы правы. Матвей себе подругу жизни так и не выбрал. Он вообще жил очень уединенно. Детей у него тоже не было, даже от первого брака. И вот тут-то мы и доходим до самого интересного.
— Ого! Еще интереснее, чем было?
— Думаю, да. Матвей взял из детдома приемного ребенка. Не знаю, тоска его заела или он кому-то дар свой темный уже тогда захотел передать… Упорен в этом был, говорят, просто жуть. Все бумаги собрал, все разрешения. Чтобы официально было. Приглядывался к детям долго. Воспитатели рассказывали, придет, сядет в углу — и молча исподлобья наблюдает.
— И кого же он в итоге выбрал?
— Девчонку одну, сироту. Матвей удочерил ее, обучил всему, что знал, и умер.
— Как же он умер? Он же не мог умереть обычной человеческой смертью, вы мне сами только что сказали! — удивился Павел.
— О, это отдельная история, — усмехнулась Катя, поднимаясь со стула и глядя, как Павел расплачивается за обед. — Пошли, на обратном пути расскажу.
Ткачев спрятал бумажник, распахнул перед девушкой дверь и пропустил Катю вперед, не без удовольствия отметив крайне соблазнительные особенности стройной фигурки — тонкую талию, лебединую шею…
— Так вот, Павел, завершая наш экскурс в историю города Глинска, — бодро сказала Катя, шагая по разогретому полуденным солнцем тротуару, — скажу вам, что умер Матвеи очень интересно.
— Я весь внимание.
— Дело в том, что между вашей бабушкой и Матвеем не так все просто было.
— Я понимаю…
— Нет, я о другом. Думаю, у Карасевой было что-то, что Матвей страстно стремился заполучить и ради этого не остановился бы ни перед чем… Нашли же Матвея в лесу — упал в волчью яму, прямо на острые колья, которые торчали на дне. В кармане у него была найдена то ли записка, то ли карта с точным указанием этой волчьей ямы, причем написанная явно не им. Никаких других улик не нашли, потому произошедшее сочли несчастным случаем и дело закрыли.
— И что же в этой смерти странного?
— А то, что записка была написана рукой вашей бабушки, Анны Антиповны Карасевой, и колья на дне этой ямы были сделаны не из дуба или там ольхи, а из осины.
— А это откуда известно?
— Из протокола. А насчет осины — я сама туда ходила. Яма эта там до сих пор есть. Сгнило все, конечно, но кое-какие следы сохранились. Павел присвистнул.
— Так вы хотите сказать…
— Да, именно это и хочу. Яма была западней. Анна Антиповна точно все рассчитала. Она знала, что Матвей будет искать вещь, принадлежащую ей, и оставила карту или схему того, где она спрятана. Карту, как водится, поместила в яйцо, яйцо в утку, утку в зайца и так далее, чтобы Матвей, добыв карту, поверил что она настоящая. По крайней мере я бы именно так поступила.
— А когда колдун пришел к указанному месту, его поджидал сюрприз? — подхватил Павел, недоумевая, как он сам раньше не догадался.
— Конечно. Все проще простого. И концов не найдешь.
— Действительно, — усмехнулся Павел, на минуту представив, как какой-нибудь местный Пинкертон делает подобный доклад перед милицейским начальством. Психушка — минимум, на что он мог бы рассчитывать сразу после его окончания.
— Катя, можно, я сам эти дела почитаю? — не выдержал Павел, заметив, что они уже подошли к дверям библиотеки.
— Не верите? — задорно рассмеялась девушка. — Сейчас принесу. Они теперь в открытом доступе.
— И многие спрашивают?
— Есть кое-кто. Воспитанница Матвея интересовалась. На дом ей возили. Что удивительно, оба дела она вернула. Я сама опись документов составляла, там ничего не пропало. Идите в читальный зал. Я мигом.
Катя поспешила в хранилище, но по пути остановилась, обернулась и смущенно заулыбалась.
— И спасибо за обед, Павел.
Скоро Катя притащила два аккуратных скоросшивателя и оставила Павла наедине с личными делами Анны Карасевой и Матвея Сабурова. Ткачев углубился в чтение. Он листал материалы, не отрываясь, и спохватился только перед закрытием, когда в библиотеке погасили верхний свет, а к его столу снова подошла Катя.
— Закончили? Убедились, что я ничего не насочиняла?
— Да, Катя. Спасибо за помощь. Позвольте я провожу вас. Вы далеко живете?
— Да нет, не особенно. Минут двадцать пешком. Давайте я отнесу материалы в архив, и потом мы свободны.
Они под руку вышли на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33