Ветер свистел...
- Летит, - тихо прошептала Ньют.
Действительно, на фоне неба возникла маленькая блестящая точка,
которая быстро приближалась, увеличиваясь в размерах и принимая очертания
челнока.
"Вот и все?" - почти одинаково подумали все сразу, вкладывая,
разумеется, в этот вопрос свои особые оттенки и намеки.
Все!
Челнок был уже совсем близко, когда его траектория вдруг резко
изменилась.
В первую секунду никто ничего не понял.
Летательный аппарат вдруг резко пошел вниз, почти накренился набок и
проехал брюхом по вершине скалы. Брызнули во все стороны оторванные детали
шасси.
Новый рывок заставил его выпрямиться, но ненадолго: челнок падал,
волоча за собой дымный шлейф. Он еще летел и вполне мог дотянуть до места
посадки, но было видно, что его корпус разваливается на лету.
Вместо спасителя к ним мчалась огромная бомба - можно было не
сомневаться, что до взрыва остались считанные секунды.
Этот новый поворот судьбы оказался слишком уж неожиданным - на
какое-то мгновение все оцепенели.
Вот это уже действительно было концом: взрыв челнока не пощадил бы
никого.
Превращаясь на лету в огненный шар, челнок несся прямо на них.
Вырвавшись из лап смерти зубастой и когтистой, они могли с секунды на
секунду стать добычей смерти огненной.
- Бегите! - пронзил воздух отчаянный крик.
Они бросились врассыпную, кто куда, не разбирая дороги.
Единственное, что запомнила из всего этого Рипли, - это как она
старалась прикрыть девочку собственной спиной. Они так и упали, вдвоем,
когда взрывная волна догнала их и швырнула на камни: Ньют снизу, а Рипли
сверху, закрывая ее своим телом от посыпавшихся обломков.
Раздался грохот, по спинам прокатил жар, замельтешили в воздухе куски
летательного аппарата; набухли, вытянулись вверх и рассыпались огненные
клубы, и наконец все стихло.
Запахло гарью.
Свистящий ветер уносил ее в сторону города; опадали на землю черные
хлопья.
Казалось, кроме них и неровного клочковатого огня на месте аварии, на
всем ландшафте не двигалось ничто. Все замерло, покрывшись копотью и
изуродованными кусками металла. Да и сам огонь слабел, стараясь спрятаться
вглубь щелей и под более крупные обломки.
Одиноко и пронзительно свистел ветер.
Медленно уползало за горизонт солнце. Его отблески на металле и окнах
оставшегося где-то далеко купола гасли один за другим.
Но пауза, полная молчания, продлилась недолго. Шумно встал, сбрасывая
с себя обгоревшие обломки, Хадсон, повертел головой, отыскивая остальных,
и выругался.
В голове у него шумело.
Неизвестно, сколько потрясений подряд должен испытать человек, чтобы
"сойти с нарезки": у одних это не получается вообще, другим достаточно
одного раза; Хадсон уже несколько раз срывался, но всякий раз снова
приходил в себя. На этот раз истерика охватила его всерьез и надолго.
После ругани он коротко хихикнул и побрел, пошатываясь на ходу и
срывая с себя остатки верхней куртки. Нарисованный на ремне череп вылез
наружу - казалось, он скалился, потешаясь над хозяином.
Осторожно привстала и Рипли: посмотрела, все ли в порядке с Ребеккой,
и лишь тогда поднялась на ноги.
Пейзаж, секунду назад мертвый, оживал на глазах. Потирая руки и шею,
встал Берт. Его взгляд рассеянно прыгал из стороны в сторону, выдавая
полную растерянность. Он не просто не знал, как вести себя сейчас, - после
удара в голове шумело, и Берт слабо соображал, что вообще происходит.
Впрочем, рассудок и самообладание возвращались к нему быстро. Пожалуй,
только искусственный человек опередил его в этих качествах - но он, в
отличие от остальных, и был запрограммирован на то, чтобы не потеряться в
какой бы то ни было ситуации. Поправив одежду, он сразу же принялся
откапывать лейтенанта.
- Великолепно, а? - заговорил Хадсон. Со стороны можно было подумать,
что он был пьян в стельку: ужимки и интонации, с которыми он начал свое
выступление, не могли принадлежать трезвому человеку. Пошатывание только
усиливало этот неожиданный эффект. - Просто лучше не бывает, да? Вот
здорово! Только этого нам не хватало! А? Все слышали? Что теперь будем
делать, а? Могу всех поздравить - мы теперь в полном дерьме!
Он говорил первое, пришедшее на ум. То ли от удара, то ли от иного
потрясения все его мысли спутались и крутились в голове почти бессвязным
набором слов и чувств. Он больше не придумывал странных версий, не
выискивал дополнительных причин для страха - он просто ничего не
соображал, кроме того, что они действительно "сидят в дерьме", и выбраться
из него невозможно.
Хиггс провел рукой по жестким взъерошенным волосам.
Ему было не до выслушивания чужих истерик.
У Хиггса не было ни готовых сверхустойчивых программ, как у робота,
ни веры в собственную неуязвимость, если не бессмертие, как у Берта, ни
даже детской способности привыкать вообще ко всему и жить настоящим
моментом, как у Головастика. У него было другое.
Долг.
Может быть, в одиночку Хиггс и сплоховал бы - но теперь такого права
он не имел.
В первую очередь нужно было привести Хадсона в порядок.
Пусть он - бывший приятель, пусть в его поведении есть доля и его,
Хиггса, вины, сейчас об этом следовало забыть.
Резким движением Хиггс схватил Хадсона за рубаху и притянул к себе:
- Ты все сказал?
Хадсон ошарашенно уставился на него. Во взгляде Хиггса было столько
решительности, что готовые сорваться с его языка ругательства застряли в
горле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77