- заявил он, вздрагивая плечами при каждом
произносимом звуке.
- Что? - поразился бритый заводила. - Мне послышалось, или как?
Глаза жениха-мальчишки расширились, сердце оцепенело от ужаса, но
губы уже вновь открылись:
- Вы не имеете права ее трогать, она больной человек! - восхищаясь
своей пьянящей смелостью и пугаясь ее же проговорил он.
Локоть вожака ушел назад, вызывая из толпы здоровенного "амбала",
перед которым бледнели шары даже его собственных мускулов.
- А? - возникла со спины туповатая рожа со свиными глазками и
выпяченной вперед челюстью.
- Вмажь ему, - бросил вожак, показывая жениху свои передние зубы.
Первый же удар смел мальчишку под стол.
- Бей зомби! - потрясая в воздухе кулаками, выскочил из толпы
взлохмаченный человек, годящийся бритым в отцы.
- Бей!
- Дави стерву!
- Так им!!!
Оглушенные этими жаждущими крови воплями, жених-мальчишка закрыл уши
и попробовал привстать, в его голове невыносимо шумело после удара, по
лицу текло что-то липкое. Неожиданно вспыхнувшая в голове боль заставила
его вскрикнуть и застонать, привлекая к себе внимание стоящего рядом
врага.
Бритый вожак наклонился, выпрямился снова и, прицелившись, двинул
мальчишку в нос носком тяжелого, подкованного железом ботинка.
- Кончайте, ребята, - позволил он, и толпа схлынула, оставляя на
месте избиения бесформенный комок в котором сложно было узнать теперь
женское тело. Таяли, пропитываясь кровью, последние клочки кружевной пены.
- Уходим.
Зал опустел быстро, лишь одна живая душа - да и та еле держащаяся в
теле - осталась в нем. Жених вытер рукавом стального цвета текущую из
разбитого носа кровь, всхлипнул, пополз на четвереньках (боль мешала ему
встать на ноги), и вдруг с воем встал на колени перед истерзанными
останками подруги.
- Милая, что с тобой сделали!!!

...А по телевизору транслировали пресс-конференцию и экран то и дело
заполняло мужественное лицо с удивительно холодным взглядом - для тех, кто
был внимателен. Как уже было сказано, телевидение не передавало излучаемую
Хоротом подчиняющую других энергию, но зато в его власти оставались знания
и слова и ими он пользовался, как мог.
- Вопрос к полковнику, - приподнялся с места бородатый журналист.
Кроме Хорта, за длинным столом, уставленным через каждые полметра
графинами с чистой водой, восседал еще и министр здравоохранения, но его
присутствие играло роль скорее декоративную: вопросов ему почти не
задавали да и те, что адресовались в его адрес носили в основном характер
чисто медицинский, вроде "Как распознавать заранее больного
констрикторизмом" или "Известны ли уже пути заражения".
- Так вот что я хотел спросить: всем известно, что констрикторизм -
болезнь, значит вы требуете истребления, убийства - будем называть вещи
своими именами - больных людей. А как же поступать с такими понятиями, как
"гуманизм"?
Глаза полковника на миг оживились. Это был вопрос из тех, к которым
он заранее готовился. Ему уже приходилось отвечать на него президенту,
многим другим людям калибра помельче, встречи с которыми можно и не
упоминать, и Хорт знал, что окажется на высоте. В конце концов, гуманизм
те же придается - так считал он - и человеческая натура начинает требовать
свое...
- Наши законы слишком часто проявляют гуманизм не к месту и не в меру
- эти и подобные слова он не раз слышал в случайных разговорах то в
случайных разговорах то в транспорте, то просто на улице.
Если хочешь, чтобы тебя поняли - говори на языке слушателя, если
хочешь, чтобы и он захотел тебя понять - говори о том, что он считает
своим открытием. - Да и можно ли назвать гуманизмом то, что например
маньяка-убийцу, на чьей совести - не одна человеческая жизнь, не
расстреливают, а признают невменяемым и помещают в комфортабельные
больничные условия, где он жиреет за ваш же счет, и однажды вновь выходит
на свободу, если врач увидел в нем улучшение, чтобы тут же начать снова
убивать? - этот пример тоже был не нов, но Хорт не собирался открывать
Америку. Наоборот, он верил: чем избитее, примитивнее будут его аргументы,
чем большему количеству людей могут они прийти в голову и без его помощи -
тем больше сторонников найдет он, тем больше у него шансов на успех. -
Значит вот к нему у нас отношение гуманное. А к его жертвам? Смогли бы вы
простить ему, если бы пострадала ваша жена или дочь? Нет? Так почему же вы
равнодушны к чужим женам и дочерям? Лично я предпочитаю в первую очередь
думать об их безопасности, чем о сохранности их же убийц. Время требует от
нас выбора - эпидемия ширится, а констрикторы - убивают. Убивают дважды -
тем, что душат всех, кто окажется рядом и тем, что заражают вокруг себя
все, плодя все новых и новых убийц. К тому того, они и так обречены:
болезнь их заканчивается смертью. Я предлагаю лишь ускорить естественный
ход событий, помочь им уйти в мир иной прежде, чем они натворят много бед.
Спасать нужно тех, кого можно спасти. Такой ответ вас удовлетворит?
- Вопрос к министру здравоохранения. Правда ли, что лекарство против
констрикторизма еще не открыто?
Министр отвечал мягким, едва ли не воркующим голосом, но стандартные
формулировки (а еще больше - бегающие в разные стороны глазки) производили
не лучшее впечатление на зрительскую аудиторию.
- В данный момент нам выделено около миллиона государственной
дотации. К исследованиям привлечены лучшие специалисты, в том числе и ряд
зарубежных, так же я должен отметить, что эпидемию пока удалось
локализовать в пределах одной области.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61