Плотный, как мед, воздух прибил его к краю длинного туннеля, и чей-то тихий голос произнес:
– Шар закрутился… твое заключение началось…
Мрак рассеялся, уступив место странному свету, но в лучах этого призрачного света Цеенор-Зера не смог обнаружить рядом с собой того, кто сказал эти слова. Не успел он перевести взгляд в противоположную сторону, как густой воздух начал колебаться – Владыка Скипетра поддался этому колебанию и слегка накренился и тут заметил, что все тело его словно онемело, оно просто ухнуло в бездну.
С покорностью обреченного он открыл глаза и увидел перед собой Земелу, близнецов, Иаг-Алта, всю дворцовую челядь, всех стражников… Все они явились, чтобы мучить его.
Время обратилось в мнимую величину. Цеенор-Зера представлял себе время в виде серого шара, вращавшегося на одном месте и в то же время не сдвигавшегося ни на волос. Время не имело ни начала, ни окончания, – единственной целью, которую оно преследовало, было заставить Владыку Скипетра бесконечно повторять уже пройденное и пережитое, без ярких вспышек новых событий, без смен зимы и лета, дня и ночи.
Вновь и вновь он старался покинуть пределы своей пирамидальной опочивальни, с величайшим трудом отворял треугольную дверь, негнущимися ногами переступал порог и попадал… туда же! В комнате уже ждали его Земела, близнецы, Иаг-Алта, дворцовая челядь и стражники. Как он хотел бы выбросить всех их из своей памяти! Но он не волен был здесь распоряжаться, а сам жил по законам темницы и носил рубище заключенного.
Цеенор-Зера мог взглянуть на перламутровое зеркало с волнистыми краями, но оно никогда не отвечало ему отражением. Тысячу лет он пытался внезапно оглянуться, чтобы хотя бы краешком глаза увидеть собственную тень, – но, увы…
Земли Валузии содрогнулись от страха, они затряслись, и от этого Дворцовый Холм треснул, он разломился надвое, но Цеенор-Зера не чувствовал этого, блуждая по своему прошлому. Владыка Скипетра не подозревал, что его дворец покачнулся на вершине Холма и рухнул в исполинскую трещину, в огромный разлом, что храм Цатогуа рассыпался в прах, а храмовое дерево повалилось наземь, и бурные потоки утянули его во чрево земли, как сухую соломинку, подхваченную дождевыми струями. Властитель Валузии комком слизи упал вместе с дворцом и не знал, что тысячу лет провел под землей.
Но однажды что-то изменилось в его существовании. Непроницаемая гладь воображения внезапно обрела смутные приметы настоящего. Цеенор-Зера с трудом разлепил веки… и увидел темноту. В первое мгновение он даже не осознал, что именно произошло, но потом понял – это не очередной виток минувшего, время вдруг словно разомкнулось, точно серый вращающийся клубок размотался и обрел направление, превратившись в длинную стрелу.
Впервые за тысячу лет он ощутил запах, мерзкую вонь собственного скрюченного тела, пошевелился и услышал легкий шорох в ответ! Из горла его вырвался сдавленный хрип, но самому Цеенор-Зера казалось, что он кричит во весь голос от радости. Вдохнув воздух, он уловил запах сырой земли…
«Иаг-Алта достиг своей планеты, – понял Владыка, и страшное заточение закончилось!»
В этот момент он вспомнил свой облик. Впервые за все время после Катастрофы Цеенор-Зера увидел свое узкое удлиненное лицо, продолговатые уши, украшенные искусно выточенными серьгами, он вспомнил свой витой гребень, начинавшийся почти от переносицы и разделявший голову от затылка надвое. В детстве он мечтал о перстнях, но истинные валузийцы никогда не могли носить эти украшения – мягкие перепонки с разноцветными прожилками соединяли пальцы каждого человека-змеи. С завистью всегда смотрел молодой принц на руки вождей атлантов, на их грубые пальцы, унизанные перстнями самых разнообразных форм и размеров.
Атланты всегда потешались над хвостами валузийцев, хотя Цеенор-Зера обожал свой хвост, и ему очень нравилось его гладить. Очнувшись от тысячелетнего заточения, он тут же вспомнил свою детскую привычку и потянулся к хвосту, но это оказалось чудовищно тяжелой задачей. В непроглядной темноте Владыка не мог разобраться даже со своим телом. Никогда он не мог бы определить, сколько времени у него ушло только на то, чтобы распрямиться, распутаться из того клубка, в который превратился за тысячу лет.
Постепенно Цеенор-Зера смог разобраться с этим и даже сдвинулся с места. В черноте вечной ночи он ползал по гладкой поверхности и определил, что по-прежнему, как и тысячу лет назад, лежит на столе, высеченном из единого куска черного мрамора, а значит, по-прежнему находится в своей спальне на самой вершине валузийского дворца.
Расположение окон в комнате было ему прекрасно известно: сколько раз в своей прежней жизни Владыка Скипетра любовался великолепными видами на заливные луга и дубовые леса, которые со временем должны были перейти в его владения, но так и не перешли.
Узкие окна комнаты упирались в толщу сырой земли, и Цеенор-Зера рыл землю руками на ощупь, закрыв глаза. Никогда бы он не смог сказать точно, как долго он пробивал себе путь наверх, – может быть, один день, а может, и еще одно тысячелетие, но однажды земля осыпалась над его головой, и сверху ударили солнечные лучи. В ужасе властитель забился обратно, даже с закрытыми глазами он не мог находиться на солнце – свет проникал сквозь тесно сжатые веки и доставлял ему невыносимые мучения.
Но из прежней жизни Владыке Скипетра было известно, что солнце не всегда стоит над землей, что оно обязательно скрывается за горизонтом, уступая место тьме. Он дождался ночи и только тогда осмелился выползти из чрева земли на воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88