Они чуть не опоздали. Услышав в мастерской шум драки, она схватила пальто и стала собираться: ее поймали возле самой двери. Она злобно взглянула на обоих мужчин; особенно ядовитым взором она удостоила четырехпалого.
— Ну и в хорошенькое же положеньице вы нас поставили! — воскликнула она. — Дать себя схватить какой-то жалкой кучке ребятишек! Вот уж не ожидала!
Мы отвели ее к сообщникам, под охрану Кафи, которому она явно пришлась не по душе.
— А теперь, — предложил Корже, — пора вызывать полицию. Давай, Стриженый, хватай велосипед и мчись на набережную. Там есть комиссариат. Требуй, чтобы сюда срочно прислали полицейскую машину, в которой перевозят заключенных. Ту, что они сами называют «корзинкой для салата».
Услышав слова «корзинка для салата», злоумышленники встрепенулись и попытались вновь броситься на нас с кулаками. Однако Кафи быстро призвал их к порядку, и они присмирели.
Но едва Стриженый вышел, как во дворе раздался шум мотора, и наш друг вновь ворвался в комнату.
— Они уже здесь!
В мастерскую вбежали трое полицейских в форме и один агент в штатском, наверное, следователь — инспектор или комиссар. Но кто же их вызвал?
Тут на пороге появилась Мади.
— Это я вызвала полицию, — объяснила она. — Когда голубая машина вернулась, я спряталась напротив дома и стала наблюдать. Вскоре до меня донеслись звуки борьбы; я поняла, что случилось что-то непредвиденное и вы в опасности. Тогда я позвонила в дверь соседнего дома; к счастью, у них оказался телефон. И я вызвала полицию.
Инспектор, которому девочка толком еще ничего не объяснила, с удивлением разглядывал стоявшую у стены троицу. Затем он повернулся и суровым взором окинул нас с головы до пят. Вид у нас, надо признаться, был весьма плачевный, и мы мало чем отличались от наших пленников. У Корже на лбу вздулась огромная шишка, у Бифштекса была разодрана куртка, у меня из разбитой губы сочилась кровь.
— Поразительно! Что здесь произошло?
— Господин инспектор, — быстро ответил один из негодяев, — мы стали жертвой дерзкого налета… Эти гнусные малолетки напали на нас, и… сами видите, что сделала с нами их собака.
Мы возмутились от такой наглой лжи. А второй злоумышленник подхватил:
— Да, господин инспектор, мы здесь работали… как вы сами можете убедиться… Мы чертежники, вот наши чертежные принадлежности. Мы выполняем заказы лионских архитекторов…
Он указал на доски с чертежами, которые они, несмотря на спешку, не забыли положить обратно на стол.
— Неправда! — закричали мы. — Неправда!.. Эти чертежи валяются здесь просто так… скрывают что-то другое… Искать надо вон в том ящике и в чемоданах, с которыми они собирались бежать!
Инспектор посмотрел сначала на нас, потом на подозрительную троицу. Кто же прав? Очень странная история. Он приказал полицейским открыть ящик и чемоданы.
— Вы не имеет права, — хором воскликнули бандиты — мы здесь у себя дома! Лучше спросите этих мальчишек, как они сюда попали!
Но инспектор не слушал их.
— Обыскать! — скомандовал он.
В разгромленной мастерской воцарилась мертвая тишина. Я был так поглощен действиями полицейских, что даже забыл про разбитую губу; стоявшая рядом со мной Мади достала носовой платок и осторожно вытерла стекавшую у меня по подбородку кровь.
Наконец я увидел вблизи тот странный и тяжелый аппарат, который не сумел толком разглядеть из-за плотной занавески. Аппарат состоял из двух литых пластин; на верхней пластине крепился винт с массивной ручкой.
— Пресс! — воскликнул инспектор. — Типографский пресс.
— Сейчас мы вам все объясним, инспектор, — начал человек без пальца. — В нашем ремесле иногда приходится размножать чертежи и рисунки. Вот, к примеру…
Он не успел договорить, ибо как раз в эту минуту один из полицейских извлек из чемодана металлическую пластинку непонятного предназначения. Инспектор взял ее и пристально вгляделся.
— А это что? Чертеж дома, как я понимаю? Забавные же дома вы тут чертите…
Мы подошли поближе. На пластину острым металлическим стержнем были нанесены маленькие квадратики, в центре которых помещалось рельефное изображение, напоминавшее, по моим понятиям, человеческую голову, то ли мужчины, то ли женщины.
— Что это? — быстро спросил Сапожник.
— Как? — удивленно воскликнул инспектор, протягивая ему пластину. — Ты не узнаешь изображения Республики? Не узнаешь голову Марианны? (Примеч. пер.: женщина по имени Марианна является символом Французской республики; она изображена на одной из популярных серий почтовых марок).
Я даже побледнел от удивления. Итак, эти типы занимались изготовлением фальшивых почтовых марок… марок, которыми потом торговал хозяин магазинчика «Газеты — сигареты». Наконец-то все стало на свои места. Так, значит, в книгах, которые столь заботливо развозил Рике, преступники прятали свои фальшивки.
Я бросился к столу, где все еще лежали принесенные женщиной книги. Вместе с Корже и Бифштексом, которые, как и я, обо всем догадались, мы принялись перелистывать фолианты: ничего! Внезапно я вспомнил, с какой тщательностью женщина и оба злоумышленника рассматривали переплеты. В самом деле, для небольших книг эти переплеты казались излишне массивными… и пахли свежим клеем. Я попросил у Стриженого его перочинный ножик,
— Что вы ищете? — спросил инспектор.
— Сейчас увидите!
Лихорадочным движением я вскрыл обложку одной книги. Между двумя листами картона было пустое пространство, туда могло поместиться немало почтовых марок. Но тайник был пуст… как и в оставшихся трех книгах; но мы догадались, почему. Как сказала женщина, эти книги только что были «приведены в порядок», и она принесла их в мастерскую, чтобы злоумышленники заполнили их фальшивыми марками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33