В прошлом году на озерах я наткнулся на журавлиное гнездо, но не смог его сфотографировать из — за отсутствия фотоаппарата.
— Слушай, Мацек, — заметила я. — Мы выбираемся за птицами или за шляпой?
— Никогда не известно, что может случиться, — улыбнулся Мацек.
На улице Шутка под сенью старых тополей и белых кленов царила египетская тьма. Я с трудом отыскала калитку, через которую вчера выходил Франт. К сожалению, калитка была заперта, а на столбе к тому же висела табличка с надписью: «ВНИМАНИЕ, ЗЛАЯ СОБАКА!»
— Это здесь, — сказала я.
— Удачное же местечко ты выбрала! Не хватало еще, чтоб собака порвала мне брюки.
Я всмотрелась в глубину сада, но там не было ни единой живой души. Не было даже злой собаки. Заросшая травой стежка изогнулась дугой в сторону высоких деревьев, из — за которых выглядывал дом с красной черепичной крышей. Было тихо. Дом, казалось, вымер. В темноте что — то шуршало и негромко постукивало. Быть может, это дождь стучал по листве, и вода булькала в водосточных трубах. По спине у меня побежали мурашки, я почувствовала, что меня бросило в пот.
— И чего мы ждем? — спросил Мацек.
— Ждем Франта, — отрезала я.
— Ты же видишь, что калитка заперта на ключ.
— Но если есть замок, то это значит, что калитка открывается.
— Конечно. Но здесь совершенно пусто, будто в доме никто не живет.
— Уверена, что именно здесь Франт спрятал шляпу.
— Если и спрятал, ты ничего не сможешь сделать, так как туда не войдешь.
— Увидим… — Я упрямо стояла на совеем, хотя, признаться, охотнее всего смоталась бы отсюда куда глаза глядят. Но от этого меня удерживало присутствие орнитолога. Еще подумал бы о девчонках плохо. Приложив ко рту сложенные рупором ладони, я громко прокричала: — Эй! Эй! Ау! Пожалуйста! Я принесла розы! Эй! Эй! Ау!
Мне отвечало только эхо.
— Не надрывайся, Девятка, а то распугаешь голубей, — незамедлительно вступился Мацек.
Разумеется, для него голуби важнее шляпы. Хорош, нечего сказать. Не шевельнул даже пальцем и еще смеет предъявлять претензии! Наперекор ему я завопила еще громче. И тогда из сада до нас донесся хриплый низкий голос:
— Кто это там расшумелся? Никого нет дома.
— Как это нет, если кто — то отвечает, — не уступала я.
— Повторяю, дома никого нет. Все пошли на обедню в костел.
— Мы по важному делу! — настаивала я скорее по инерции, чем из желания продолжить разговор.
— Сейчас, — отозвался тот же низкий голос, доносившийся, казалось, из — под земли. И тут из — за кустов появилась старуха, сгорбленная, худющая и костлявая. Спрятавшись от дождя под наброшенным на голову черным фартуком, она медленно направилась по тропинке к нам, словно привидение.
— Чего хотите?
— Извините, пожалуйста, — проговорила я как можно вежливей. — Мы к тому господину, что здесь живет.
Она окинула меня злым взглядом.
— Нет тут никакого господина, а живет только огородник. Он ушел в костел вместе с женой.
— Я принесла… отнесла… — плела я, спотыкаясь на каждом слове, этому господину розы, так как пани Моника…
— Что ты болтаешь? — заорала она. — Говорю тебе, нет здесь никакого господина.
— Но я же видела вчера, как он выходил отсюда.
— Он один, что ли, выходил? Говорю тебе, здесь живет огородник. Люди приходят и уходят.
— Извините, — пробормотала я. — Мне показалось…
— Чтоб тебе и дальше казалось, — проворчала старуха и, повернувшись, поковыляла в сторону дома.
По лицу Мацека промелькнула горькая улыбка.
— Ты всегда настаиваешь на своем, но тут полная неудача. Франт здесь не живет, а вчера приходил заказать цветы.
Он надеялся переубедить меня, но не сумел.
— Если у тебя хорошее зрение, то присмотрись внимательнее. Видишь? Цветы из цветочного магазина «Цикламен» на улице Янтарная, на упаковке стоит фирменный знак. И вообще не нравится мне эта бабуся!
— Это, однако, ничего не меняет, — философски подытожил Мацек.
Я не знала, что чего не меняет, но не стала над этим задумываться. Подозревала все же, что в кроссворде, который предстояло решить, нашлась новая закавыка.
Мы еще немного подождали, но как долго можно стоять у таблички «Внимание, злая собака!»? И мы двинулись в сторону Пляжной.
Морской волк
Мы брели без определенной цели, а выяснилось, что сделали новое открытие, когда, свернув на улицу Пляжная, увидели другую калитку, ведущую у тому же самому дому, а у калитки Франта. Стоя к нам спиной, он запирал калитку.
Незажженная трубка, похожая на вопросительный знак, торчала у него в зубах. Без нее я вряд ли сумела бы его узнать. Он выглядел как морской волк, собравшийся выйти в море на лов сельди. Резиновые сапоги, длинный рыбацкий плащ, на голове зюйдвестка. Странный человек! Ничего не делает, а только переодевается по десять раз на дню. Один раз оденется как Дон Жуан, другой раз — как спортсмен, а теперь вот — как рыбак. И как ему только не надоест?
Что мне оставалось делать? Я все ближе подходила к нему с тремя ярко — красными розами в руке. Он притворился, что вообще не замечает меня, словно я была не более чем туман либо областью низкого атмосферного давления. Приблизившись к нему вплотную, я спросила с сатанинской усмешкой:
— Вы не ожидали, да?
— Простите, чего не ожидал? — Он недоуменно повел округлившимися от удивления глазами.
— Вы были уверены на сто процентов?
— Уверен в чем?
— Что пани Моника не отошьет вас.
Франт вяло улыбнулся в ответ и только сейчас соизволил заметить у меня в руках знак своего поражения: три ярко — красные розы.
— Пани Моника сказал, — тянула я с дьявольским наслаждением, — чтобы вы посадили эти розы в своем садике и больше не надоедали ей, ибо таких поклонников, как вы, у нее пруд пруди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57