Свой! А здесь паспорт Серого… Украли!.. Деньги — хрен с ними, их было немного, пара сотенных, но паспорт!..
Сильно расстроенный, он отошел в сторону, к забору, вынул паспорт Сергея Михайловича Макарцева. И как догадался еще в поезде не выбросить!.. Паспорт-то совсем еще новый, хоть и пять лет назад выдан, значит, не часто пользовался им Серый, ни к чему ему было. Совсем мальчишка — на фото. Лицо круглое, уши торчат. Темноволосый — это проходит, Влад и сам был темноволосым, а что стрижен коротко, так мода теперь такая. Если не налысо. И рост нигде не указан, а то смешно: Серый — и он, Влад! Даже сравнивать нельзя с этим недоноском. Ну, кое-как, может, и пройдет, на первое время… Но вот появляться у тетки с этим паспортом уже нельзя. Сразу вопрос: откуда он у тебя? Правда, мужик ее видел его настоящий паспорт, подтвердит. Ну, украли, что делать? А за новым надо домой, в Воронеж, ехать. И заявлять о пропаже здесь, в милиции, тоже нельзя, это понятно. Вот тебе и влип!..
Кто он теперь? Натуральный бомж. Но можно ведь воспользоваться и паспортом Серого, скостить тем самым себе пяток лет. А если спросят, почему не в армии? Так — судимость же… вот почему. И вообще, как проверить, он это или не он? Но уж, во всяком случае, Макарцева милиция искать не будет, если тело на железной дороге сумеют как-то опознать. А что, пока получается, что это и есть единственный выход. И по такому паспорту всегда можно завербоваться на заработки куда-нибудь к частнику, которому наплевать, кто на него будет горбатиться, шею гнуть. Значит, и отступления теперь нет…
Печальный итог подвел для себя Владислав Сергеевич Гундорин. Бывший уже теперь Гундорин. Пора начинать привыкать к фамилии Макарцев и имени Серега, Серый… Выпал парень из поезда и тем место освободил тому, кого хотел сделать покойником. Во! Закон: не рой другому яму!
Но жрать-то охота… И Влад, вернее, Серега теперь, решил отметить резкий поворот в своей судьбе — тем более что ничего уже изменить нельзя, хотя бы в ближайшие полгода-год, — небольшой выпивкой с приличной закусью, а не пирожками всухомятку. Все же привык у себя в Воронеже в «Золотой рыбке» к культурному обслуживанию. Василий Савельевич приказал бармену Лехе обслуживать своих парней бесплатно, за исключением спиртного, это понятно, а готовили в «Рыбке» хорошо. Ладно, подумал, от одного раза сильно не обедняет, хотя экономить деньги надо — неизвестно, когда стоящая работа подвернется. И жить ведь еще где-то надо, а это тоже деньги. Тетка-то уже исключается…
Эх, Василий Савельевич!.. Несмотря на мерзкое, гнусное предательство старшего, думалось, товарища, шефа, как тот любил чтоб его называли, Влад никак не мог заставить себя называть Денягина какой-нибудь унизительной кличкой типа падлы или паскуды, например. Нет, уважительность, видимо, уже всосалась в мозги, будь он проклят, этот гад ползучий!..
На другом конце рынка в это же время худой шкет по имени Колюн, сплевывая, как взрослый, через губу, арбузные семечки, рассказывал крупному, нестриженому парню в зеленой майке, затасканных камуфляжных штанах и солдатских ботинках без шнурков, который был ему знаком, о том, как он только что разул лоха. Ну, карася. Потерся рядом с ним, аккуратно паспорт вынул из его кармана и бабки. Бабок, правда, немного оказалось, две с половиной сотни всего, зато паспорт — чистенький, больших денег может стоить, если фотик другой наклеить.
Оба они сидели на деревянных поддонах и, чавкая и отплевываясь, дожирали большой арбуз, потому что слово «доедать» тут не проходило — так люди вообще-то не едят. Коровы, к примеру, те могут.
— Покажь, — проявил интерес нестриженый, отбросив за спину, к забору, последнюю обглоданную корку. Поводя татуированными плечами, он обтер корявые клешни пальцев о собственную майку.
— Щас! — Колюн хотел было отодвинуться в сторону, но не успел, сильная рука уже ухватила его за шиворот.
Шкет заверещал, вырываясь, но хватка у здорового парня была крепкой, а другой рукой тот быстро и умело обшаривал карманы. Наконец паспорт был извлечен, и нестриженый отпустил — оттолкнул от себя Колюна. Тот заныл:
— Отдай, Самдели!
— Щас! — передразнил его парень. Он пролистал паспорт и сунул его в карман своих штанов. — Малявкам рано за чужие ксивы хвататься. — Парень показал Колюну крупный кулак. — Вали отсюда, а то всамдели врежу!
И конфликт на этом закончился. Пацаненок убежал, обиженный и злой, потому что дошло до него наконец: не хрен было хвастаться, сам виноват. А парень со странной кличкой Самдели посидел еще, поплевал и отправился прочь с рынка. У него созрела собственная идея насчет украденного паспорта. Появился, слышал он, один братан, который интересовался возможностью приобретения нормальной ксивы. Братан не то чтобы совсем крутой, иначе бы на рынке не ошивался, но говорили, что прибыл издалека, из-за Урала, и с бабками у него полный порядок. Так почему не попробовать толкнуть удачную находку?..
Грудастый пятидесятилетний мужик, похожий на растолстевшую бабу, но только лысый и небритый, как теперь модно — с короткой седоватой щетиной по щекам и подбородку, — сидел за столиком в кафе, неподалеку от входа на рынок, и хлебал густой, жирный суп. Перед ним стоял стеклянный графинчик, граммов на двести, уже ополовиненный, и лежала груда зелени. Ясный пень, похмелялся, хотя уже давно не утро. Но для Лаврентьича, так звали толстяка, начальника службы охраны рынка, время суток значения не имело. Хачики, армяне, торговавшие на рынке, специально для него готовили свой особый хаш, горячий и жирный, —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12