— Ага! — вырвалось у Турецкого. — Это же для них катастрофа. А по каким причинам отобраны эти лицензии?
— Первопричина как раз кроется в составлении финансовой отчетности с грубыми нарушениями международных стандартов. А в каждом конкретном случае имеются свои основания. Чаще всего банки лишались лицензии из-за нарушения закона, официально именуемого «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма». Такие банки не направляли в установленном порядке в Федеральную службу по финансовому мониторингу сведения по операциям, подлежащим обязательному контролю. То есть нарушали порядок идентификации своих клиентов.
Александр Борисович с досадой почувствовал, что нить рассуждений собеседника опять начинает ускользать от него, и поинтересовался:
— Наверное, имелись и другие веские причины?
— Само собой. Например, Тамарой Афанасьевной были установлены факты существенной недостоверности отчетных данных. При новой форме отчетности это сравнительно легко определяется количественными критериями. Скажем, достаточность капитала банка ниже двух процентов или размер собственных средств банка ниже минимального значения уставного капитала, зафиксированного на дату государственной регистрации. Кроме того, выявлялись нарушения в сфере валютного обмена и потребительского кредитования.
— Скажите, пожалуйста, лишенные лицензии банки закрылись навсегда или временно?
— Официально их как бы временно законсервировали. После соответствующих исправлений они могут вновь открыться. Однако некоторые будут вынуждены признать себя банкротами.
— Короче говоря, привычная, монотонная деятельность всех их в любом случае нарушена? — продолжал допытываться следователь.
— Вне всякого сомнения. — При этих словах Богдан Кириллович так сильно кивнул, что едва не слетели очки. — Необходимо также упомянуть и ряд других нюансов. Скажем, сейчас Центральный банк готовится ввести закон о том, что банкам, не попавшим в систему страхования, запрещено работать с частными вкладами. Преснякова привлекалась как консультант при разработке этого жесткого закона. Тут тоже многие банки пострадают. Им, правда, разрешено дважды подавать апелляции. Однако если те не будут удовлетворены, тогда такие банки уже не смогут работать с депозитами физических лиц. Это тоже какой-никакой ущерб, да и сильно бьет по деловой репутации, что отразится на количестве вкладчиков и, следовательно, на рентабельности. Для вкладчиков любые банковские пертурбации всегда означают одно и то же: вчера были деньги, отложенные на покупку машины, красивый отпуск или спокойную старость, а сегодня их нет.
— Представляю, с какой нежностью и душевной теплотой относились в этих банках к Тамаре Афанасьевне.
На прощание Курточкин вернулся к практическим проблемам следствия:
— Сейчас важно, чтобы из кабинета погибшей не пропало ни единой вещи.
— Вам нужно посмотреть там какие-нибудь бумаги?
— Я даже затрудняюсь ответить. Тем более что без хозяйки там сложно что-либо отыскать.
— Это точно. Когда было нужно, я просил — она мне давала.
— Нам придется опечатать кабинет Пресняковой и предупредить ваших технарей, чтобы никто не залезал в ее компьютер. Однако это только на сегодня. Завтра утром придут наши сотрудники, все там осмотрят, перепишут содержание жесткого диска или заберут его. Если выявятся какие-нибудь улики, сообщат вам.
Позвонив, Богдан Кириллович вызвал охранника с ключами, после чего он и следователи подошли к кабинету Пресняковой. На дверях висела табличка с указанием ее должности и фамилии — на деревянной дощечке выпуклые металлические буквы.
— Тут вход в приемную, а из нее уже непосредственно в кабинет, — объяснил Востриков.
— Вот ту дверь и нужно будет опечатать, — сказал Александр Борисович. — Наружную не надо трогать. Секретарша должна находиться на своем месте.
Ведущая в кабинет дверь, обитая ветчинного цвета искусственной кожей, была не заперта. По просьбе следователей охранник закрыл ее на ключ, после чего Турецкий, отрезав ножницами полоску от первого попавшегося под руки листа бумаги, расписался на ней и приклеил скотчем к двери.
— Предупредите секретаршу, чтобы не только никого не пускала в кабинет, но и на всякий случай запомнила, у кого было желание под каким-нибудь предлогом туда проникнуть.
Глава 4 Портрет бывшего мужа
Разговор с Востриковым продолжался больше двух часов. Тем не менее Алексей Михайлович после этого с энтузиазмом вызвался съездить к бывшей жене Сурманинова. Турецкий понял, что у следователя большое желание закрепиться в его следственной бригаде, отчасти поэтому проявляет чрезмерную старательность. Однако в любом случае подобное рвение приятно.
Все же он для приличия попытался охладить пыл нового соратника:
— Притомились ведь, Алексей Михайлович. Может, на сегодня хватит. Вы же и спать не спали.
— Да я как Наполеон, — хохотнул Курточкин. — Мне много не нужно — четырех часов сна хватает… Если почувствую, что она не склонна разговаривать, настаивать не стану.
Он позвонил Лидии Сурманиновой и попросил разрешения заехать. Та вполне благосклонно отнеслась к предложению следователя. Возможно, за разговорами ей будет легче перенести тяжелое известие.
От метро Алексей Михайлович шел среди бессистемно разбросанных, уродливых хрущоб, в основном пятиэтажек. Долго петлял по нужному Студеному проезду, никто из прохожих не мог толком сказать ему, где находится третий корпус. Попав же наконец в стандартную двухкомнатную квартиру, будто очутился у себя дома — у него точно такая же двушка, с такой же планировкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13