Из-за плотно задернутых штор в комнату не пробивалось ни единого лучика света, но стенные часы с фосфоресцирующими стрелками свидетельствовали о том, что на улице должно было начать светать. Рядом посапывала супруга. Она отвернулась к стене, и лица ее видно не было, лишь темное, загоревшее во время недавнего отдыха Ирины в Бодруме плечо выглядывало из-под белого пододеяльника, эффектно контрастируя с ним. На груди у «важняка» уютно примостилась кошка, которую два дня назад притащила домой дочь Нинка. Подружка ей «подарочек» подсунула на время отпуска родителей. Зверюга свернулась калачиком и сладко мурлыкала во сне.
На прикроватной тумбочке забилось в конвульсиях чудо техники — недавно подаренная семьей новая мобилка «Сони Эриксон» с полифонией, фотокамерой, «блютусом» и прочими наворотами и прибамбасами. И первым осмысленным желанием разбуженного Александра Борисовича стало желание вышвырнуть поскорее эту гадкую новомодную штуку в открытую форточку.
Сбросив обиженно фыркнувшую кошку, Турецкий дотянулся до телефона:
— Да.
С минуту слушал знакомый голос, потом негромко, но со сдерживаемой злостью сказал:
— Славка, ты сошел с ума. Часы перед глазами есть? Я лег в два…
Замолчал на полуслове. Послушал еще.
— Нет, Слав, Костя не звонил еще. Президент берет дело на контроль? Значит, скоро наш генерал объявится… Погоди-ка, как, говоришь, фамилия? Дубовик? Я слышал. На совещании сегодня, ну вчера то есть, его Мирошкин гением называл. Борис в Генпрокуратуре докладывал о лондонском конгрессе. Наших компьютерных хулиганов хвалил очень — никто, говорил, поймать не может. Лучшие потому что. Говорит, что и ему самому безумно жаль ловить и определять «к хозяину» лучшие умы страны, вынужденные из-за невостребованности на легальном рынке труда уходить в криминал. И будь у его департамента деньги — он бы этих ребят в свой штат взял. Но они в своем деле — спецы мирового уровня. Где ж для них соответствующих денег на зарплату найдешь?.. Ладно, ладно, не отвлекаюсь больше, извини. Ну да. Дубовика упоминал. За пояс, мол, Гейтса скоро заткнет. А когда его хватились? Только вчера? Да уж. Похоже, у этих ребят загодя было все продумано и подготовлено. Ага… Да зачем мне теперь Меркулова дожидаться? Я к тебе сейчас выеду. Расскажешь. Обсудим. Помозгуем. А там, глядишь, и Костя подтянется. Еду!
Сдержанно, чтобы не разбудить жену, Турецкий хихикнул в трубку и вкрадчивым Костиным голосом неожиданно закончил:
— Иди отсюда. Не мешай работать!
И отключил телефон.
Спустил ноги с кровати, нашарил тапочки, тяжко вздохнул и, пошатываясь спросонья, отправился в ванную приводить себя в порядок.
Очень не хотелось в такую рань ни умываться, ни бриться, а хотелось послать к черту все происходящее на белом свете и завалиться обратно в еще не остывшую постель. Но врожденная обязательность и многолетняя привычка вынудили следователя встряхнуть баллончик с гелем для бритья, выдавить на ладонь прозрачную зеленоватую закорючку и размазать ее по подбородку, превращая в душистую пену.
Вот так, с намыленной физиономией, стоял в ванной комнате бывший «важняк» — хотя разве «важняки» бывают бывшими? — в трусах и уютных мохнатых домашних тапочках — и вглядывался в зеркало.
А из прозрачной ниши, в которой виднелся кусок точно такой же ванной комнаты с розоватым кафелем, на него тоже, слегка прищурившись, внимательно смотрел мужчина средних лет, едва начинающий седеть и вполне в себе уверенный. Еще буйная шевелюра, черты лица правильные, даже утонченные. Бабам нравится. Хотя в уголках улыбчивых глаз легла сетка морщин — с близкого расстояния она хорошо заметна. Зато твердый взгляд, кстати, не глупый, заинтересованный, усталый только, — отметил про себя Александр Борисович. И под глазами мешки от недосыпа. Ну хоть не от алкоголя. Отдохнуть бы с недельку. Ан нет: «снова поднимает нас с зарей и уводит за собой в незримый бой…»
А в чем смысл-то, а? — спросил сам себя Александр Борисович. Не пора ли успокоиться? Генерал ведь уже. Забуриться бы на дачу и жить там, никуда не торопясь. Рыбалка, банька, запотевший графинчик, огурчик с грядочки. Все равно ведь все, что он делает, выходит не так, как надо бы, как хотелось. Все равно в правосудие всегда вмешивается большая политика. Взрыв на пути президентского кортежа — дело рук психа-уголовника. А ведь служба безопасности упорно искала шахидку, «черную вдову»…
И как знать — не «нашла» ли какую-нибудь «козу отпущения»…
Всегда ведь бывает: сделаешь дело, преступника отыщешь. Оборзевшего мэра какого-нибудь заштатного Задрюпинска на чистую воду выведешь. А тебя отодвинут в сторону — запретная зона. Государственные интересы!.. Будто бы есть какие-то интересы важнее закона.
И уйти — не уйдешь. Есть внутри что-то, не позволяющее бесстрастно взирать со стороны на беззаконие и беспредел. И едва возникает потребность в следователе Турецком — бросаешь все и бежишь, как гончая по следу.
Все бежишь, бежишь куда-то, только вот так у зеркала и остановишься на секунду. А потом дальше. Куда? Кому это надо? — снова промелькнула мысль. Поморщился, отгоняя.
И потянулся за бритвой.
Глава 1
1
Если сойти с электрички на платформе Маленковская и направиться не в сторону Сокольников, а к жилому массиву, то, перейдя Рижский проезд, можно найти в первом же дворе приметный подъезд с большим навесом. Два нижних этажа в многоквартирном доме некогда были выделены под небольшую то ли типографию, то ли мастерскую — что-то там вечно стучало и громыхало. Потом — не то разорившись, не то разбогатев — арендаторы съехали, и помещение, будто переходящее знамя, пошло по рукам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14