Казалось, готовить пищу ей в удовольствие и не требует ни малейших усилий. Бекон шипел на сковороде, а она тем временем с ловкостью хирурга резала лук, зажав в зубах кусочек французского батона.
Живот начал предательски урчать. Я вспомнил, что не ел с самого рассвета, да и тогда всего лишь перекусил сэндвичем с арахисовым маслом.
– Кусок хлеба во рту – старый фокус, чтобы не заплакать, когда режешь лук, – сказала Софи. Она закончила резать, бросила кучу нарезанного лука в сковороду с беконом, а кусочек хлеба выкинула в открытый иллюминатор у себя над головой.
– Я все еще думаю об этой прыгающей рыбе. Это было удивительно, – сказала Софи, выливая яйца на горячую сковороду. – Я рыбачила всю свою жизнь, но в Средиземном море слишком мало рыбы. – Она искусно перевернула омлет. – Я никогда не думала, что такая большая рыба может прыгать так высоко.
Софи аккуратно выложила омлет на тарелку, украшенную кусочками манго и арбуза.
– Где вы раздобыли арбуз? – удивился я.
– В Доминиканской Республике. Пожалуйста, садитесь, – сказала она.
Я протиснулся мимо камбуза и нечаянно коснулся плеча Софи, когда она потянулась за полотенцем. На меня повеяло ароматом жасмина. Я сел напротив Монтаны.
– Ну, – сказал я, – утро еще не кончилось, и у нас еще осталось несколько часов. Хотите, попробуем после завтрака еще раз?
– Вы не шутите?
– Нет, не шучу. Мои друзья приедут только после обеда, а до того времени мне нечем заняться.
– Это было бы замечательно!
Она вытащила из духовки свежие круассаны и теперь намазывала их маслом. Я мельком взглянул на переборку с правого борта, увешанную снимками Софи и Монтаны. На одной из фотографий был запечатлен мужчина, висящий на выступе скалы.
Монтана продолжала рисовать, сильно хмуря лоб, и ее маленький розовый язычок высунулся из уголка рта.
– Как они так высоко прыгают? – по-деловому спросила она.
– Кто? – не понял я.
– Рыбы. У них же нет ног.
– У них зато есть хвост, – ответил я.
Она захихикала, продолжая рисовать, а потом сказала:
– Мой папа любит рыбачить. Я рыбачу с ним во сне.
– Правда? – отозвался я, внезапно почувствовав себя немного неуютно.
– Да. Мы ловим много разных рыб, но мне не нравится их трогать. Они скользкие такие, знаете ли, – она продолжала рисовать, а потом подняла глаза и указала на фотографию. – Это он. Мой папа упал с горы до того, как я родилась. Теперь он живет на небе. Он – звездочка, и я вижу его ночью. Он очень близко, но я не могу потрогать его. Иногда мне от этого грустно.
Не зная, что ответить, я снова посмотрел на фотографии.
Софи поняла, что мне неловко. Судя по всему, она уже не в первый раз попадала в такие ситуации. Она заговорила с Монтаной на французском: маленькая художница отложила карандаш и блокнот и соскользнула со стула.
– Будет здорово поймать живую рыбу с живым человеком, – сказала мне Монтана. Она одарила меня озорным взглядом и подняла рисунок, чтобы все его увидели. На картине был изображен мужчина в маленькой лодке и гигантская рыба с ногами, соединенные линией. К рыбьим ногам она пририсовала кроссовки с пружинами на подошве.
– Я нарисовала вашей рыбе ноги, – хихикнула она. Я собирался выдать какой-нибудь комментарий, но она уже исчезла в каюте.
Софи принесла две тарелки и поставила их на стол.
– Mon Dieu, я не накрыла стол! – воскликнула она. – Пожалуйста, простите.
С этими словами она вытащила из ящика в камбузе две подставки под тарелки, приборы и тряпичные салфетки. В долю секунды стол был накрыт.
За завтраком Софи Диамант поведала мне свою историю.
Она родилась и выросла на Корсике в маленькой прибрежной деревушке под названием Кальви. Ее дед служил капитаном американского сторожевого торпедного катера на острове Ки-Уэст, Флорида. На Корсику его направили во время Второй мировой войны. Он влюбился в остров и дочь хозяина отеля, и домой решил не возвращаться. В приданое он получил отель, потом открыл на его базе дайвинговый клуб и постепенно поднял семью на ноги. После того как отец Софи трагически погиб в одном из учебных погружений, она сблизилась с дедом. Говорят, приключения у корсиканцев в крови, и Софи не была исключением. С раннего детства ей, конечно, приходилось уступать излишне опекающей ее матери, которая не отпускала ее далеко от дома. Но потом она выросла и отправилась в колледж в Париже, где увлеклась фотографией. Благодаря дружбе ее деда с легендарным Жаком Кусто она в итоге получила работу на «Калипсо». К тому времени как ей исполнилось двадцать пять, она уже дважды совершила кругосветное плавание. Во время ее последнего плавания, когда она находилась в Тасмании, мать и дед умерли. Мать похоронили рядом с отцом в Кальви, а дед перед смертью распорядился, чтобы его похоронили на Ки-Уэст – его родине. Софи Диамант осталась горевать одна в открытом море.
Благодаря своей работе с Кусто она заработала себе хорошее имя и теперь была фотографом-натуралистом. Это и завело ее в далекое и голое Мали, бывшее царство Сахары, известное как Французская Западная Африка. По заданию одного французского журнала она поехала снимать историю о племени, населявшем скалы Бандиагара. Племя называлось догоны. Оно тщательно охраняло землю своих предков – таинственного племени теллем, шаманы которого, по легенде, умели использовать свои магические силы, чтобы летать вокруг скал. Догоны сохранили свою древнюю мифологию: по ней обитающие в пустыне лисы предсказывали будущее, духи бродили на свободе, а камни и деревья охраняли высокие посмертные обители их предков.
На съемках Софи встретила отца Монтаны – инструктора по альпинизму по имени Ларри Мур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125