Я вскипятил котелок воды для чая, вывел Мистера Твена на прогулку и следующие несколько часов до возвращения Баки тренировался на свежем воздухе: учился закидывать мушку.
На берегу мы проторчали около часа. Баки поделился со мной профессиональными секретами, помог отшлифовать совершенно необходимую «двойную тягу», и наконец объявил, что я готов к рыбалке.
На новеньком причале за базой мы сели в один из яликов. Разглядев лодку, я просто обалдел; она была вовсе не похожа на отполированные ялики из книги Лефти Крея. Я сказал об этом Баки. Он объяснил, что недавно купил ее у старого рыбака майя в Пунта-Альен. Бедняга столько лет щурился на солнце, что ослеп, и ему пришлось распрощаться с морем. Правда, перед тем как окончательно потерять зрение, он изобразил на корпусе посетившее его видение.
Борта лодки покрывали вереницы майянских богов. На корме они соединялись с большим зеленым хвостом крокодила, а на носу перетекали в два гигантских глазных яблока. Старик объяснил, что глаза принадлежали богу рыбалки по имени Чак Квайаб Шок. Он не только дарил хороший улов, но и пожирал тонувших рыбаков. Индеец сказал Баки, что ему нужны деньги на операцию – удалить катаракту, – и продал лодку с одним условием: никогда ее не перекрашивать. Баки назвал ялик «Барилете».
– Что значит «Барилете?» – спросил я.
– Скипджек, – ответил Баки. – Судно на все случаи жизни. Здесь нет плоскодонок, но, сказать откровенно, местные лодки меня вполне устраивают. Нам нужно лишь слегка модифицировать твою лодку.
– Мою лодку? – переспросил я.
– Ты будешь гидом, Талли, – сказал Баки. – Значит, тебе нужна лодка. Это самое меньшее, что я могу сделать.
Я не знал, что и говорить.
Остаток дня мы провели на мелководьях залива Вознесения и в лагунах, среди невероятных красот природы. Ничего подобного я раньше не видел. Скоро это должно стать моим новым «офисом», но в тот день я даже ни разу не забросил удочку. Я просто наблюдал за Баки и внимал его указаниям.
Я изучал приливы и отливы; орудовал веслами; приучал глаза к мерцающей воде, илу и рыбе; поднабирался испанских рыболовных словечек. Все эти уроки я получал в одной классной комнате с крокодилами, обезьянами, ламантинами и бесчисленным разнообразием водоплавающих птиц, наблюдавших за моими успехами. Внезапно нас заметила огромная стая голубых цапель. Они немного покружили над нами и отправились, пронзительно крича, к своим гнездам в мангровых зарослях. Я чувствовал себя Алисой в Зазеркалье. Никогда не видел таких прекрасных мелководий.
Наступило еще одно утро, а Икс-Ней так и не появился. После тренировки я присоединился к Баки за обедом в столовой, и мы продегустировали блюда от нового шеф-повара. Икс-Ней пристроил на базу одного из своих кузенов, раньше тот готовил в отеле «Времена года» в Торонто. В тот день мы отведали сэндвичей с омаром и картофельного супа с луком-пореем, и запили все это бутылкой розового. Баки учился есть здоровой рукой.
Пока я наслаждался эспрессо и готовился удалиться в свой гамак на сиесту, Баки позвали к телефону. До меня долетали лишь обрывки разговора. Шеф беседовал с первыми клиентами, которых мы ждали через неделю, и уверял их, что все в полном порядку. Врал, конечно. Наконец он попрощался, вышел из кабинета, выразил повару свое восхищение и сказал:
– Пойдем! Время для соло, Талли.
На причале он сунул мне переносную ВЧ-рацию и коробку с мушками.
– Попробуй их на трахиноте, может, какая и сработает. А у меня тут дела горят. Ты справишься. Я буду на канале семьдесят один.
Я заглянул в большие глаза на носу «Барилете», вскочил в ялик и дернул стартер. Подвесной мотор прокашлялся и обдал меня двухтактным масляным выхлопом. Я отвязал лодку и двинулся по узкому каналу в лагуну, чувствуя себя единственным человеческим существом на всей планете.
Через двадцать минут, сев на мель всего один раз, я нашел место, которое искал. Я бросил якорь, надел сапоги, намазался солнцезащитным кремом и проверил лесу с мушкой. Потом мы с мушкой спрыгнули за борт и очутились по колено в воде.
Следующие четыре часа прилива я бродил вдоль берега, высматривая разоблачающее альбулу облако ила или указывающий в небо раздвоенный хвост кормящегося трахинота. Ни черта я не поймал, но мне было наплевать. Я буквально ходил по воде и впитывал новый опыт, словно губки, усыпавшие дно лагуны. Ближе к кульминации прилива я забрался в «Барилете» и, найдя местечко, где манговые заросли вдавались в берег, я укрылся от солнца. Потом я чуть-чуть вздремнул и искупнулся. Вернее просто полежал на волнах, наблюдая через маску за перипетиями пищевой цепочки. Угощаясь ледяным тингом и наслаждаясь тишиной своего нового офиса, я вдруг заметил, что течение изменилось. Настало время рыбалки.
Я углубился в заповедник – так далеко Баки меня не возил – и затаился, отдавшись на волю течения. Я ни к чему не прислушивался. Зато все видел.
Неожиданно я задремал. Разбудил меня глухой удар по днищу. Оказалось, что течением ялик вынесло на мелководье. Я сел на мель. Я вскочил, осмотрел дно лодки, и не найдя ни одной пробоины, перегнулся за борт. Выяснилось, что я торчал на подводной скале на краю длинной незнакомой отмели.
Я вылез, чтобы столкнуть лодку на воду, но тут мимо меня со скоростью молнии промчались две маленькие лимонные акулы. С ловкостью гимнаста я запрыгнул обратно. Акулы гнались не за мной; они охотились на косяк алозы, серой тенью кравшийся по дну.
Вскоре я обнаружил причину – твердую и острую верхушку раковины. Мне удалось сдвинуть ее – и лодка снова была на плаву.
Я огляделся, но не увидел ни одного ориентира из тех, что показывал мне Баки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125