И надо признать, в минуты недовольства и раздражения она была почти неуправляема.
– Это какое-то помутнение рассудка, – пробормотала Зули.
Пожалуй, она сказала правду единственный раз в жизни.
У меня были ключи от ее дома в Уэст-Внллидж. Вообще-то ключи у меня были не только от ее жилища, но и от дверей апартаментов около дюжины моделей на тот случай, если им немедленно потребуется моя помощь. Случаи могли быть самые непредвиденные – от мелкой ссоры до передозировки или попытки суицида.
Входя в дом Зули, я готовился к худшему. Но к счастью, обнаружил Люп живой – она сидела в гостиной и потирала голову, а Зули рыдала в спальне.
– Что произошло? – Я старался говорить успокоительно-отеческим тоном.
Зули бросилась в мои объятия и разрыдалась еще сильнее.
– Она отгладила мои джинсы! Эта идиотка утюжила мои джинсы! Они теперь совершенно испорчены! Мои любимые джинсы! Какой кретинке пришло бы в голову гладить джинсы?
– Пойдем, проведаем Люп, – вздохнул я, – с ней все в порядке, надеюсь.
– Нет! – завопила Зули. – Я больше не хочу ее видеть, пусть убирается!
Я осторожно помог Зули дойти до кресла и, прижав ладони к ее щекам, посмотрел ей в глаза. Она все еще сотрясалась от рыданий.
– Зули, – произнес я ей совсем тихо, – ты ведь не хочешь снова попасть в тюрьму?
Она потрясла головой.
Люп, очень симпатичная мексиканка двадцати двух лет, была прекрасной помощницей. Она одна могла выполнять работу секретарши, повара и прачки и трудилась усердно. Двадцать четыре часа в сутки она была на ногах, едва-едва успевая передохнуть и отоспаться. На месте Зули я причислил бы эту женщину к святым за терпение и скромность.
– Ты даже мне спасибо не говоришь за все, что я делаю! Сучка! – Таких слов от религиозной и тихой Люп я не ожидал. – Я не твоя рабыня, я свободный человек!
Зули вдруг перестала плакать, словно вдумываясь в значение слова «сучка», а затем снова тихонько захныкала, сжав мою руку.
– Я не знаю, не знаю, почему она стала это делать… горничная ушла, потому что ей надо было пойти… на какие-то похороны…
Люп, не глядя на Зули, обратилась ко мне:
– Умер муж сестры Бланки!
– Да! – вспомнила Зули.
Люп посмотрела на нее с негодованием:
– Ты его знаешь. Он устанавливал твою сантехнику и прочищал ее, просто так, даром! Даже денег не взял с тебя! – Она перевела взгляд на меня: – Бедный Жозеф, его убил грабитель.
Зули наморщила лоб от отчаяния.
– Он устанавливал мою сантехнику?
– Твою! Потому что ты никого больше не хотела пускать! А когда он ее чистил, то вытащил кучу тампонов! – Люп добавила еще несколько слов по-испански.
Я раньше не замечал, насколько привлекательна и симпатична Люп. Гнев оживил ее лицо и дал проявиться ее настоящему южному темпераменту.
– Я никогда не кидала тампоны в унитаз. Кто-то пользовался моим туалетом! Может, ты… ты, корова!
– Вы сядете в тюрьму, мисс Зули…
Я дотронулся до спины Зули и почувствовал, как напряглись ее мышцы. Она перестала рыдать. И тут же на ее лице появилась почти по-детски робкая улыбка. Конечно же, она не была искренней и скрывала свою ярость и агрессию.
– О, Люп, милая, ты же знаешь… я люблю тебя. Я не хотела обидеть…
– Но все же вы это сделали. Посмотрите на мое лицо. Я иду звонить в полицию. Скоро вы снова окажетесь на скамье подсудимых. Я докажу, что это вы меня били.
Я невольно улыбнулся, выслушав ее угрозы, но, видя, что она и, правда, очень взвинчена, перешел на серьезный тон.
– Простите, Люп, – заговорил я, отстранившись от Зули, – я не хотел вас задеть. Разрешите взглянуть на ваши ушибы…
Зули рухнула в кресло и уставилась на нас. Я осмотрел голову девушки. На ней была большая шишка, точно такая же, как у Тайсона после драки. У Майка Тайсона.
Люп подняла телефон с пола и принялась набирать номер полиции. Но то ли от удара об пол, то ли по какой– то иной причине аппарат не работал.
– Я найду другой! Вы пойдете в тюрьму! Мисс Неблагодарность!
Я снова едва не рассмеялся. Зули словно окаменела в кресле. Я прошел следом за Люп в коридор.
– Люп, вам лучше немного успокоиться и сходить к врачу. У вас может быть сотрясение мозга, это опасно.
– Я хочу вызвать полицию. Опасна мисс Зули, а не сотрясение!
Я отвел ее на кухню, достал лед из морозилки и приложил к шишке, завернув в полотенце.
– Вы еще успеете вызвать полицию, но сейчас покажитесь врачу.
Мне кое-как удалось уговорить ее поехать со мной, и я вернулся к Зули. Она по-прежнему сидела в кресле, курила и читала статью о самой себе в «Вог».
– Никуда не ходи, – велел я ей.
Я вызвал такси и отвез Люп в больницу. Она долго не могла успокоиться.
– Красотка сядет в тюрьму на этот раз!
Разумеется, восемь месяцев дурного обращения способны истощить даже ангельское терпение. Я снова откинул ее волосы, чтобы посмотреть на шишку, и вдруг, взглянув ей в лицо, подумал, что она очень хорошенькая. И не просто хорошенькая, а восхитительная.
– Мне кажется, вам не так уж хочется засадить ее в тюрьму всерьез, – заметил я.
– Нет, хочется. Ей там самое место. Если я это не сделаю, она убьет кого-нибудь в один прекрасный день.
– У меня есть идея получше. Как насчет того, чтобы ваше фото появилось на обложках модных изданий?
Люп уставилась на меня в недоумении.
– Это не шутка, вы очень красивая.
– С ума сошли? Я хочу нормально закончить колледж.
– Вы это успеете сделать. Знаете, я думаю, вам бы очень пошел стиль женщин Гойи.
– Гойи? – Она смотрела на меня в растерянности. – Вы это серьезно?
– А почему нет?!
Люп все еще хмурилась, когда мы подъехали к дверям клиники.
Женщина-врач осмотрела ее голову.
– Как это произошло?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130