Выйдя из машины и неторопливо прогулявшись по улице, Мисс Роттвейлер посмотрела на стеклянные двери «Макдоналдса», за которыми вокруг заляпанных соусом столиков толкались голодные американские туристы и представители малообеспеченного лондонского населения. Я понял, что цель ее посещения этого заведения вовсе не покупка пирожков и гамбургеров, а открытие новой супермодели мирового уровня – Киттен.
Насколько я понимал, моя роль сводилась к тому, чтобы в случае необходимости умыкнуть красотку силой, если бы Роттвейлер не удалось хитростью заманить мышонка в клетку. Девушка, одетая в униформу официантки, как ни в чем не бывало, вытирала со стола, благосклонно снося приставания старшего менеджера на глазах у дюжины изголодавшихся и раздраженных посетителей, ожидающих, когда же она, наконец, изволит подать им гамбургеры.
В Штатах Роттвейлер, начавшую атаку, охрана, скорее всего, выставила бы вон, но здесь, в Лондоне, на нас никто не обращал внимания. Будущая модель не способна была сразу оценить выпавший ей шанс. И надо было обладать безотказным чутьем Мисс, чтобы в ее лице разглядеть тот шарм и блеск, которые впоследствии будут сводить с ума миллионы поклонников и приносить миллионы прибыли агентству. В то время когда девушка смеялась в ответ на шутку менеджера, прикрывая рот рукой, появился директор забегаловки и, подойдя к ней, бесцеремонно заявил, что еще один такой инцидент – и она может больше не задерживаться тут ни минуты. Тогда-то Роттвейлер и поняла, что настал час захватить врасплох напуганную и едва не впавшую в отчаяние жертву. Директор, все еще наводивший порядок в обслуживании посетителей, громко крикнул мне:
– Карту! Карту!
Я вытащил визитку Роттвейлер из своего кармана и машинально протянул девушке. Та принялась внимательно изучать ее, словно настоящую кредитку, и лишь после того, как ее изумление улеглось, она, посмотрев на нас, выразила смутный протест по поводу нашей неплатежеспособности. Ее глаза мелкой служащей, привыкшей различать только самые простейшие счета за колу и чизбургеры, не могли разглядеть в волшебном куске пластика хрустальные мосты, ведущие к воротам «Вог», «Базар», «Эль» и прочих замков мечты, в перспективе готовых обрушить к ее ногам несметные сокровища.
Тогда, обхватив своей мощной рукой баскетболиста ее хрупкое запястье, я вывел девушку из-за стойки, не обращая внимания на изумленный ропот изрядно удлинившейся очереди, не встретив ни малейшего сопротивления с ее стороны.
Пока я вел девушку к выходу, она тихонько хихикала и лишь в последний момент опомнилась:
– Моя униформа!
– Мы пришлем ее обратно, – прошептала Роттвейлер. – Вообще ее надо сжечь, она слишком безобразна. Но обещаю: мы ее вернем. Такое прелестное создание, как ты, не должно ходить в таких уродливых штанах. Это несправедливо и оскорбительно. Случись это в Америке, я бы на твоем месте подала в суд, дорогуша, и выиграла бы процесс!
Ее звали Киттен, уменьшительное от Кэйтлин или еще от какого-то приличного имени, искаженного ее кокни, достойным знаменитой Элизы Дулитл. Ей исполнилось восемнадцать лет, она только-только закончила школу, но если и не была готова в ближайшее время завоевать весь мир, то уж попробовать сыграть в предложенную ей игру явно не хотела отказываться.
При дневном свете я смог как следует рассмотреть то, что третий глаз Роттвейлер сразу приметил сквозь мутные стекла «Макдоналдса». Личико Киттен отвечало всем стандартам современного идеала красоты. А ее ист-эндский акцент придавал девушке еще больше очарования. У Киттен была внешность аристократки. Девушка нуждалась только в подходящей «оправе» из одежды, макияжа и аксессуаров.
Следующие полтора часа она провела в парикмахерском кресле, где подверглась критическому осмотру одного из лучших мастеров причесок в Лондоне – Раймундо. Этот саркастичный пятидесятилетний чудак был любимым стилистом многих знаменитых фотографов. Когда Роттвейлер позвонила ему, он находился на съемках у Эдди Медника, которому сотрудничество с Раймундо принесло неслыханный успех.
Роттвейлер, явившись в студию Эдди, тут же выпалила на одном дыхании:
– Рада тебя видеть, дорогой. Можно одолжить у тебя Раймундо на пару часов? Сейчас ведь обеденный перерыв. Правда? О да, верну его в целости и сохранности, будь уверен!
Затем она поприветствовала всех моделей в студии. Ни одна из девиц не была знакома с Роттвейлер, и вряд ли кто-нибудь из них догадывался, что, попади они к ней, их ожидала бы куда более заманчивая карьера. Взяв за руку Киттен, Хелен подвела ее к креслу, возле которого стоял Раймундо:
– Прошу тебя, сделай все, что можно. Лучше тебя это никому не под силу!
Он молча изучал девушку с видом ваятеля, готовящегося приступить к обработке исходного материала, чтобы вылепить из него прекрасную статую.
– Ты великолепна, – посмотрев на Киттен еще пару минут, резюмировал свое впечатление восхищенный латиноамериканец. – О, Хелен, она настоящая находка! – Он перевел взгляд на меня: – Разве она не восхитительна?
Я кивнул.
– Восхитительна? Да! – провозгласил он с торжеством в голосе.
Я познакомился с Раймундо еще в Нью-Йорке, и меня всегда удивляло, что он нередко интересовался моим мнением. Он любил повторять, что я напоминаю ему мощное высокое дерево – и шириной своих плеч, и тем, что молчание предпочитаю болтовне, которой грешат все, кто вращается в сфере моды.
– Сильфида! – подтвердил я.
– Да! – кивнул он. – Прекрасна, прекрасна!
Я понял, что ему послышалось не совсем то, что я имел в виду.
– Я говорил о Сильфиде, женский род от Сильфа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130