Высоким современным искусством он очень мало интересовался, поскольку находил его слишком претенциозным, выхолощенным и бесполезным. Втайне он верил, что, создавая нечто в сфере массового потребления, обеспечивая удовлетворение общечеловеческих чаяний и желаний, он творит искусство гораздо более ценное, нежели картины, повисающие мертвым грузом на стенах музеев.
Грешная троица Роттвейлер – Кара, Сьюзан и Зули – это его творения. Он сделал из них, простеньких и наивных школьниц, настоящих суперзвезд. Не только создал – фотографии, которые превратили их в знаменитостей и принесли им огромные доходы. Северин сотворил их сознание. Он определял, какой длины и какого цвета должны быть у них волосы, и хотя не обязан был подыскивать им бойфрендов или советовать соглашаться на ту или иную работу, мог позволить себе делать и то и другое. Что интересно, модели нередко слушались его беспрекословно.
Северин располагал неслыханным влиянием. Например, он мог уговорить девушек отказаться от работы с Роттвейлер и перейти в другое агентство, но ни за что не стал бы делать это, поскольку слишком любил Мисс и прекрасно понимал, что никто столь высоко, как она, не ценит его талант. Он мог также уговорить Роттвейлер не брать на работу меня. Думаю, Мисс сама предусмотрительно направила меня к нему, чтобы узнать его мнение. Она ему доверяла и хотела, чтобы некоторое время он понаблюдал за мной и вынес свой приговор. И он действительно присматривался ко мне довольно долго, вероятно, втайне потешаясь над моей неуклюжей манерой держаться и неосведомленностью по части всего, что составляло основу фэшн-индустрии. Порой он хихикал надо мной вместе с девицами или со стилистами, но чаще был необычайно любезен. И, самое странное, я заметил, что очень хотел заслужить его одобрение. Я хотел ему понравиться.
Однажды я признался Роттвейлер: мол, подозреваю, что он меня недолюбливает.
– Вздор! – возразила она. – Если бы ты ему не понравился, он ни за что не согласился бы с тобой еще раз видеться. Перед тем, кто ему не по душе, он раз и навсегда захлопывает дверь. И потом, девушки сразу бы от тебя отвернулись. Для них очень важно мнение Северина. А они вьются вокруг тебя. Я же знаю. Не забивай голову такой ерундой, он о тебе хорошего мнения.
Северин не был счастлив, несмотря на талант и признание. Его ненавидели. Он был окружен завистью других фотографов, обвинявших его в плагиате или техническом несовершенстве произведений. Северина ненавидели модели, которые не могли добиться фотосессии. Ненавидели любовники моделей за то, что он советовал девушкам избавляться от бойфрендов, мешающих карьере. Ненавидели и клиенты, которых бесили его запросы и требования. Но на самом деле почти все ненавидели его лишь за то, что он завоевал себе право делать то, что хотел, и фотографировать так, как хотел, и тех, кого хотел, посылая к черту остальных.
Как-то раз я сидел рядом с Зули, вдруг заговорившей о том, что Северина ненавидит один известный фотограф. Северин молчал некоторое время, но затем вдруг возразил:
– Между любовью и ненавистью грань очень тонка!
Это были слова из песни, вроде бы ничего не значащие, но меня поразила красота его голоса и печаль, которая в нем прозвучала. В ту минуту я понял, что за экстравагантными нарядами, длинными волосами и гримом Северин скрывает ранимую душу, которую я мог бы считать родственной.
Но в обвинениях в плагиате, которые я упомянул, была определенная справедливость. Его работы были сверхталантливым плагиатом. Многие его фотографии были узнаваемы по стилю, который он заимствовал у кого-нибудь другого. В конечном итоге даже в современном искусстве процветали только те, кто умел комбинировать стили. Стили были узнаваемы, зарекомендованы требованиями рынка, и нужно было только иметь смелость привнести в них что-то новое, что-то свое.
У Северина этой смелости хватало. Но надо отдать ему должное: он не стремился фотографировать исключительно ради славы и денег. Фотография была его жизнью, его страстью. Некоторые снимки были выполнены в стиле ретро, поскольку он увлекался старыми работами, собирая их всюду, где они ему попадались. Северин обладал феноменальными знаниями, позволяющими ему при одном взгляде на фотографию сразу определить ее автора и модель, которая на ней изображена. Не сомневаюсь, что он знал досконально всю историю модного фото, от самых первых редких снимков в журналах до бесконечного разнообразия современного фэшн-арта.
Позднее я убедился в том, что Северин доверял мне и даже, наверное, любил. Выяснилось это неожиданно. Северин и грешная троица летели в Майами на благотворительный показ мод, все собранные средства от которого должны были поступить в фонд борьбы со СПИДом. Сьюзан предложила мне сопровождать их. У Северина, как я думал, имелся собственный самолет. На нем мы и должны были отправиться, провести несколько часов на показе и тут же прилететь обратно.
Я чувствовал себя неловко, полагая, что это из-за меня они вернутся слишком быстро.
– Я бы не хотел портить вам вечеринку.
– Не произноси слово «испортить», когда летишь в самолете, дурачок. И потом, я сама пригласила тебя, так что нечего мучиться чепухой.
– Извини.
– И я имею на это право. Я не последняя персона на показе.
– Но самолет принадлежит Северину.
– Нет, не принадлежит, это журнал купил для него самолет.
– Я не знал.
– Зато я знаю.
Я согласился. Но Северин все-таки удивился, увидев меня вместе со Сьюзан в аэропорту в Нью-Джерси, предназначенном исключительно для лайнеров самых богатых и знаменитых владельцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130