Но мысли мои сладкие, похотью пропитанные, нарушены были глухим стуком за дверями парадными, да криком богатырским: "Йобвашумать!"
Старая табуретка, коя опорой служила Серёге-Терминатору, не выдержала весу его критического, да подломились её ноженьки ореховые, и повержен был богатырь наземь, но жив остался, что характерно.
Мысли мои, навеянные Андрюхой-искусителем девичьим, враз пропали, ибо Серёге помощь была нужнее. Смазала я рану кровавую на длани евойной зельем целебным, йодом наречённым, и взглянул на меня Серёга взглядом благодарным, обжигающим, раздевающим меня до нижней рубахи…
Смутилась я безгранично, ибо в мои планы не входило корпоративное слияние, и Серёга покалеченный в частности.
Тут и Колян подтянулся, топая мощно сапогами, говнищем облепленными, потому что в подвале усадьбы моей изрядные залежи фекалий да хуйни разной скопилось, а Колян там что-то искал, выглядывая взором орлиным ретранслятор басурманский.
И понял тогда Андрюха, что не даст ему сегодня девица красная, потому что свидетелей много тому собралось, и вздохнул жутко, с присвистом, обречённо.
Потупила я взгляд свой в пол гранитный, да пригласила всю троицу могучую чаем полакомиться на пищеблоке моём.
И прихлёбывала я напиток обжигающий с блюдца позолоченного, а богатыри всё более налегали на водку вкусную, "Русским Стандартом" названную, да закусывали огурчиками малосольными, кои изготовлять я большая мастерица, да глядели на меня с благодарностью, и бровьми чернявыми шевелили задорно.
Откушали богатыри пищи простой, русской, да подобрели, как водится. И, сбегав по очереди в уборную, стали с моим компом апгрейдом занимацца забесплатно, и лишь из чувства благодарности за доброту мою сердечную, и за очи мои красивые.
И установили они мне аж два антивируса, узнав, на какие сайты меня чаще всего заносит, и где я черпаю своё вдохновение, почистили компьютер, да подарили много штучек пользительных, кои они украли бессовестно в офисе богатом, с целью неопределённой.
И расстались мы с богатырями друзьями ниибическими, принеся клятву звонить друг другу по связи телефонной, да общаться при помощи мыла электронного.
И с грустью закрыла я за богатырями дверь резную, парадную, собрала обломки табуретки ореховой, да тут же утилизировала через мусоропровод. И закручинилась. Ибо мощи Андрюхины, во штанах его мною замеченные, мне покоя не давали.
… А Андрюха с богатырями остальными, едва за околицу вышел, по лбу банкой от пива огреб от Серёги с Коляном. От такого Андрюха стал страшно ругаться, но друзья евойные лишь гнусно посмеялись над товарищем-лузером, сказали хором "Ахуетьпроизводственно!" — и заржали дружно.
З.Ы. А вчера я написала Андрюхе депешу электронную, в коей приглашала его к себе на журфикс, обещая супризы, развлечения и лакомства заморские, французские.
И цельную ночь кровожадно щупала мощи его могучие, да наслаждалась потенцией богатырской, в коей я ни разу не ошиблась.
Стимул
10-03-2008 03:28
В детстве я была на редкость некрасивой девочкой.
Тут я себе, конечно, польстила из-за чистого врождённого эгоизма. Я была пиздецки страшной девочкой.
Очень страшной.
Неудачные экперименты с цветом волос привели к частичному облысению и шелушению лысины, сисек у меня тогда не было вообще никаких, а ноги всю жизнь были кривыми. Только в детстве ещё и тощими.
Меня жалели, и никто не хотел меня ебать. А мне было уже почти шестнадцать лет. И девственность моя меня угнетала. Сильно угнетала. Интереса к сексу у меня не было ни малейшего, ебацца мне совершенно не хотелось, мне нужно было только одно: вот этот самый огненный, блять, прорыв. Желательно, чтоб ещё и при свидетелях-подругах. А то они бы не поверили. Я разве ещё не сказала, что в детстве страдала водянкой мозга и ко мне применялась лоботомия? Нет? Тогда говорю: страдала и применялась. Теперь, когда все вопросы отпали — перейду к рассказу.
Мне было шестнадцать. И это единственное, что у меня было. Всего остального не было. Не было мозга, не было красоты и обаяния, не было сисек, не было даже волос. А ещё я не употребляла алкоголь. Поэтому из компании шпаны, сосредоточенно пьющей самогон на природе, меня очень быстро выпиздили. Настолько быстро, что меня никто и увидеть не успел. Возможно, оно и к лучшему. Юношеские угри и фиолетовые тени на моих веках только оттеняли моё несуществующее обаяние, и не способствовали сохранению психического здоровья окружающих.
Мне было шестнадцать. И у меня был дед-инвалид. А у деда были шесть соток в ахуительных ебенях, выданные деду государством за патриотизм и веру в социалистические идеалы.
Мне было шестнадцать. И я по три месяца в году проводила у деда на даче, окучивая картошку, собирая облепиху, и заливая норы медведок раствором стирального порошка. Друзей на даче у меня почти не было. Не считая хромой девочки Кати, которая страдала повышенной волосатостью в районе линии бикини, из-за чего тоже не пользовалась спросом у дачного бомонда в телогрейках, и подружки Маринки. Маринка, в отличии от меня, была красавицей брюнеткой, с длинными ногами, огромными глазами, восхитительными формами, и конечно же не девственницей. И это не я с ней дружила, а она — со мной. И исключительно в целях подчёркивания своей красоты моей лысиной.
Моё присутствие Маринке требовалось не чаще одного раза в неделю, и поэтому моим основным досугом оставались охота на медведок и выслушивание Катиных жалоб на повышенную волосатость.
В разгар очередного сезона охоты на огородного вредителя, скрипнула калитка, и в моих владениях появилась Маринка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181