В конце концов он заявил, что это глупая игра и что он лучше пойдет на улицу гонять мяч с мальчишками. Сказано это было, очевидно, для того, чтобы уязвить меня: ведь ему-то никто не запрещал уходить со двора. Хотя на самом деле он этим правом практически не пользовался, ибо не знал — а точнее, знал, — как соседские мальчишки примут ученика палача. И в тот раз тоже дальше ворот не ушел. Я благородно не стала заострять на этом внимание, но больше уже не звала его играть в Эйонайу, ставшую отныне моей и только моей. Последние эйонайские хроники были записаны мною в возрасте тринадцати лет.
Тем не менее Ллуйор оставался моим другом, с которым я делилась самым сокровенным — в том числе, конечно, моей мечтой. Да и трудно было бы ее скрывать — он ведь не раз видел, как я пытаюсь натренировать крылья. Я пробовала удержаться в воздухе, прыгая с малой высоты с деревьев, но Ллуйор предложил радикальный метод — прыжок с крыши, о котором я уже рассказывала.
Разумеется, я не сказала родителям, чья это была идея, да и, в конце концов, я была сама виновата, что послушала его и настолько уверилась в успехе, что не задумалась о возможных мерах безопасности. Представьте себе, мне было даже совсем не страшно прыгать, тем более что у меня уже был немалый опыт полетов во сне.
В тот год Ллуйор пошел в первый класс. Поначалу отчим хотел отдать его сразу во второй как уже умеющего читать и писать, но, трезво оценив способности подопечного, решил этого не делать. Как и следовало ожидать, будущего ученика палача там встретили неласково. А если учесть, что и сам процесс учебы, мягко говоря, не доставлял ему удовольствия, то неудивительно, что школу он в конце концов бросил. Правда, сказать об этом дома Ллуйор не решился; он уходил с утра как будто на занятия, а сам целый день играл на улице с мальчишками, с которыми все-таки свел знакомство (они жили в другом районе Йартнара и не знали, что он — ученик палача). Среди этих мальчишек были и другие прогульщики и самые натуральные босоногие оборванцы, у родителей которых просто не было денег на школу, но им-то он не читал никаких проповедей о недостойности подобного поведения…
Естественно, спустя какое-то время все это открылось. И, естественно, Ллуйору сильно не поздоровилось. Как я уже говорила, меня отчим никогда не бил, но его тогда все-таки выпорол, сказав, что ученику палача следует иметь о боли не только теоретическое представление. Досталось ему (уже на словах) и от мамы, и от меня.
Больше всего меня возмутило даже не то, что он бросил школу, а то, что он врал всем нам, включая и меня, своего лучшего друга. И когда я высказывала ему свое возмущение (мы сидели вдвоем на чердаке, точнее, я сидела, а он после полученной взбучки предпочел лежать на пузе, подстелив гобелен с охотниками), он обозленно заявил, что врут все вокруг, «и дядя Кйотн, и твоя мать тоже». Когда же я потребовала объяснений, он с довольным видом выложил, что Кйотн Штрайе — вовсе не мой родной отец.
Поскольку я давно это подозревала, шоком для меня эта новость не стала, однако услышать это было неприятно — опять же не столько сам факт, сколько то, что от меня это скрывали. В тот же день я вызвала мать на откровенный разговор и добилась от нее правды. Тогда же она впервые рассказала мне многое из того, что я уже поведала вам. Я не сказала, от кого узнала, но вычислить было нетрудно, так что Ллуйору досталось еще и за это, хотя я и просила его не наказывать. Но отчим ответил: «Он заслуживает наказания, потому что сделал это не из любви к правде, а со зла» — и был в общем-то прав.
С тех пор в наших отношениях с Ллуйором наступило резкое охлаждение. Я еще пыталась вернуть его дружбу, но это было бессмысленно.
Дело было не только в той ссоре — просто наши интересы все больше расходились. У меня были книги, у него — уличные друзья-мальчишки с их примитивными играми. От них он набрался идей типа «с девчонками дружат только сопляки», а заодно и насчет крылатых — от «бесовского отродья» до «уродов». Если бы он проболтался в своей компании обо мне, это ударило бы по его статусу куда сильнее, чем положение ученика палача.
Последнее обстоятельство, кстати, он со временем сумел обратить себе на пользу. Ему снова пришлось пойти в школу — со следующего года и опять в первый класс, ибо он слишком много пропустил.
При этом он хотя и не выделялся физической силой среди сверстников, оказался на два года старше новых одноклассников — в этом возрасте разница существенная, и теперь уже немногие решались его задирать. Он же, в свою очередь, превратил свое проклятие в козырь и агрессивно заявлял, что он — будущий королевский палач и, когда вырастет, поотрубает головы всем обидчикам, а учиться пытать будет уже с двенадцати лет (что не соответствовало действительности — с этого возраста ученик палача только учится обращаться с оружием). И нашлись те, что предпочли заручиться дружбой столь грозного субъекта, а прочие решили держаться от него подальше.
До открытой вражды между нами дело не дошло, хотя я замечала неприязнь в его взгляде, да и сама была зла на него — менее всего мы склонны прощать другим свое в них разочарование. Установилось что-то вроде вооруженного нейтралитета — мы просто старались не замечать друг друга. Встречались мы теперь разве что за обедом и ужином.
Мне было десять, когда меня отдали в школу — сразу в четвертый класс. Раньше в этом не было необходимости — я и так знала гораздо больше того, что изучали в младших классах. В принципе, отчим и дальше мог бы учить меня сам или в крайнем случае нанять приходящих учителей — доходы королевского палача позволяли ему это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212