Гиноид тем временем весьма натурально изобразил еще большее
смущение и, вновь поклонившись, ретировался.
В этот момент меня снова вызвал центральный компьютер и сообщил, что
полное обследование неисправностей закончено, и автоматика корабля уже
приступила к ремонту. Дополнительных запчастей не потребуется. Вся работа
вместе с тестированием займет несколько часов. Я сообщил об этом
Оболенскому, и он выразил сожаление, что я пробуду его гостем столь
недолго: "в нашей глуши гости редкость!" Однако, вместо того чтобы
расспрашивать меня о событиях в большом мире - ведь он понимал, что любой
мой ответ будет выходом из роли - Оболенский принялся рассказывать
"местные уездные новости". Какой-то поручик уличен в картежном
мошенничестве, дочь соседского помещика сбежала с гусаром и т.п. Поначалу
мне было любопытно послушать эти фантазии, но постепенно внимание мое
рассеялось, и я почувствовал, что после сытного обеда меня клонит в сон.
Оболенский, очевидно, заметил это.
- Вы, верно, сударь, желаете отдохнуть? Так я распоряжусь, - сказал
он. Один из его слуг, высокий конопатый парень по имени Васька, проводил
меня в комнату для гостей. Она ничем не отличалась от остального имения;
на полке даже стояло несколько печатных книг - разумеется, это были не
старинные раритеты, а их современные копии. Я, не снимая комбинезона,
прилег на широкую кровать и, глядя на расписанный порхающими амурами
потолок, принялся размышлять о своем приключении. Прежде мне никогда не
доводилось гостить у эскапистов, и теперь я даже жалел, что не могу
подыграть Хитроу - до того старательно он воссоздал атмосферу давно
минувшего прошлого исчезнувшей империи. Все это стоит не так уж мало;
удивительно, на что люди порой тратят деньги. И он год за годом живет
здесь совсем один, в обществе своих биороботов... Я подумал, почему
эскаписты практически никогда не наделяют своих любовниц-гиноидов ролью с
равным социальным статусом, а почти всегда - рабынь, наложниц, служанок...
Одна причина очевидна: машина есть машина. Секс, физическая работа,
несложная беседа - это ей по силам, но сложное межличностное общение
требует самостоятельного интеллекта. Но, думается, главная причина не в
этом - ведь даже сейчас, а тем более в прошлом, общение супругов или
любовников отнюдь не всегда было высокоинтеллектуальным. Видимо, все дело
в том, что человек, бегущий от реальности - в особенности от такой, как
наша - непременно личность закомплексованная, ощущающая свою ущербность в
настоящем мире и потому особенно жаждущая роли всемогущего властелина в
своем искусственном мирке. Размышляя на эти темы, я задремал.
Разбудил меня сигнал вызова. Центральный компьютер доложил, что
ремонт закончен и мой звездолет готов к старту. За окнами уже темнело; я
пожалел, что не захватил с собой фонарик - ведь здесь в моем распоряжении
были только свечи, которые я не знал как зажечь. Я стряхнул остатки сна,
вышел в темный коридор и позвал прислугу; однако на зов никто не явился.
Неужели Хитроу забыл распорядиться, чтобы его биороботы слушались меня?
Непохоже на столь гостеприимного хозяина. Я двинулся по коридору и едва не
споткнулся о Ваську; он сидел, прислонясь к стене, и никак на меня не
реагировал. Я нагнулся и заглянул в его пустые глаза. Отключение! Выходит,
некому будет подвезти меня к звездолету - если, конечно, этим не займется
сам хозяин. В любом случае, следовало его найти хотя бы для того, чтобы
попрощаться.
Я шел по погружающемуся во мрак дому, периодически натыкаясь на
застывшую прислугу. Было очень тихо; лишь иногда деревянные половицы
скрипели у меня под ногами. Я с удивлением отметил, что чувствую себя
неуютно, словно во мне пробуждаются древние страхи, порождавшие в старину
легенды о домах с привидениями. Впервые я усомнился в полезности для
психики хозяина этих регулярных отключений; не слишком-то приятно вот так
проснуться и осознать, что ты совершенно один на планете. Я отворил
очередную дверь и увидел Оболенского.
Он сидел в высоком кресле вполоборота ко мне, но, похоже, меня не
видел. Воображение, уже настроившееся на "готический" лад, живо нарисовало
мне картину: грудь хозяина имения проткнута кинжалом, в углу мертвого рта
засохла струйка крови, а вокруг - только застывшие фигуры биороботов и ни
одного человека на миллиарды миль вокруг...
- Граф! - окликнул я его, чтобы рассеять наваждение. Он не
шевельнулся. Я быстро подошел вплотную. Свет восходящей луны озарял
застывшее лицо и открытые глаза, бессмысленно уставившиеся в пространство.
Никакого кинжала, конечно, не было. Внезапная смерть? Не может быть,
медицинская техника, которой напичкан организм каждого современного
человека, даже эскаписта, подняла бы тревогу... И тут я осознал истину.
Оболенский не был мертв. Он был отключен - так же, как и все остальные
биороботы. Но кто же тогда?...
В коридоре скрипнула половица, и я обернулся как раз в тот момент,
когда дверь отворилась. На пороге стояла Маша со свечой в руке; лицо ее
выражало испуг и растерянность - она не ожидала увидеть меня здесь.
Впрочем, я ожидал увидеть ее еще меньше.
- М.Хитроу?! - изумленно воскликнул я.
- Мария Хитрова, - вынуждена была признаться она.
Я отвел взгляд, чувствуя, что он ей неприятен. Не знаю, что смущало
ее больше: ее внешний вид - на ней была одна полотняная рубашка - или то,
что посторонний узнал о том положении, которое она здесь добровольно
занимала.
1 2 3 4 5