Кинжал я взял. Спрятал его в сапог и тихонько выскользнул на улицу через окно. Моего побега никто не заметил, и я, как ни в чем не бывало, зашагал, куда глаза глядят.
Воздух посвежел, и дышалось гораздо легче, чем днем. Так что прогулка обещала быть приятной.
Путь, по которому Маш привел нас к постоялому двору, я запомнил хорошо, и по этому, вернуться назад на рыночную площадь не составило никакого труда.
Все прилавки были пусты, только кое-где горели фонари над аптечными лавками и над палатками прорицателей, которые, судя по всему, работали круглые сутки.
Десятки уборщиков мели метлами мостовую, длинноногие поджарые собаки дрались из-за объедков.
Народу на площади поубавилось, зато появились какие-то подозрительные личности с закрытыми шарфами лицами и маленькими тележками. Похоже, что официальный рынок, с наступлением темноты, превращался в рынок «черный». Теперь тут заправляли контрабандисты, скупщики краденного и работорговцы.
Мимо меня прошло несколько стражников, они, судя по всему, следили за порядком. Я поспешно отступил в тень, стараясь не привлекать внимания.
Стражники подошли к ближайшему торговцу, тот молча протянул им руку. Блеснули и исчезли монетки. Так вот, оказывается, как делаются дела в Инсане! Ничего удивительного в этом, конечно, не было. Стражники всегда были близки к преступному миру, иногда на столько, что трудно было понять кто преступник, а кто служитель закона.
Я смотрел, как стражники обходят торговцев. Вели они себя вальяжно и надменно. Похоже, что мы правильно поступили, удрав от их офицера.
Кто знает, что могло взбрести ему в голову.
Подождав пока стражники удалятся, я решил продолжить экскурсию по ночной Инсане.
Тщательно запоминая дорогу, чтобы не заблудиться на обратном пути, я решил подняться вверх по проспекту, что вел от Врат Пророка.
Несмотря на поздний час, было довольно людно. Из окошек баров доносилась веселая музыка и пение. За столиками выставленных на улицу не было свободных мест.
Шумные компании в нарядных одеяниях заказывали вино и закуски.
Девицы легкого поведения приставали к прохожим, обещая тысячу одно наслаждение за ничтожную плату.
Одна из них ухватила меня за рукав.
— Юный господин желает вкусить удовольствий? — девушка была не многим старше меня, сильно накрашенная, с зубами как у кролика. Я с трудом от нее отбился и со всех ног припустил наутек.
Перед моими глазами все еще стоял облик юной лесовички и ее страшная смерть.
Эти воспоминания все время были со мной. Иногда я отвлекался, занимаясь чем-то, и забывал о ней на некоторое время. Но стоило мне остаться в одиночестве, как все начиналось сначала.
Слезы сами подступали к глазам, становилось тяжело дышать и связно думать. Снадобья, что скауты мне давали, лишь отчасти притупили мои страдания.
Но никакое лекарство не могло излечить ран, оставшихся на моем сердце.
Возможно, настоящей причиной моего состояния была усталость?
Смерть отца, смерть мастера Данте, смерть столь многих кто был мне дорог. Все это постепенно накапливалось, переполняя меня как чашу, и вот теперь, выплескивалось наружу, обжигая меня хуже огня.
Я забежал в темный переулок, освещенный лишь светом из узких окон, и прижал кулаки к глазам. Как-то сразу все мое путешествие потеряло свою привлекательность, и мне больше всего на свете захотелось оказаться вновь рядом со своими друзьями.
Присев на скамейку, я постарался успокоиться. Поставить мысленный барьер между собой и воспоминаниями. Раньше у меня это получалось неплохо. Стоило только тревоге появиться на краю сознания, как невидимая заслонка падала, спасая меня. Но теперь, я не мог с собой совладать.
Барьер не спасал. Я знал, что нужно во что бы то ни стало его поставить, но не мог. Не мог, или не хотел? Возможно, что воспоминания были мне настолько дороги, что я никак не хотел от них защищаться.
Эран, отец, мастер Данте, юная лесовичка, все парадом проходили мимо меня, глядя на меня испытующими взглядами. Они молчали, а мне хотелось услышать от них хоть слово! Всего лишь слово!
Хотелось, чтобы они приободрили меня, поддержали. Рассказали, что на самом деле им не так уж и плохо в ином мире, но они молчали.
Мне оставалось только проглотить всю эту боль и не дать ей сжечь меня изнутри.
Так, некоторое время, я сидел на скамейке, полностью опустошенный. Но нужно было возвращаться.
На мое плечо опустилась тяжелая рука. Человек, стоявший рядом со мной, был хорошо одет, на поясе у него висел короткий меч, а во второй руке была зажата кожаная дубинка набитая песком. Такими пользовались скены, чтобы оглушать пленников.
— Что ты здесь делаешь, мальчик, — любезно поинтересовался незнакомец, сильнее сжимая мое плечо.
Он, наверняка, уже давно за мной наблюдал. Мне сразу стало неловко.
— Почему ты плачешь? Ты, наверно, потерялся? — предположил незнакомец. — Пойдем с дядюшкой Фроли, я накормлю тебя ужином.
Дядюшка Фроли больно сжал мое плечо и потащил к себе.
— Будешь хорошим мальчиком, получишь конфетку, — хохотнул он. — Будешь баловаться, получишь трепку!
Он сунул дубинку мне под нос.
— Ты будешь хорошим мальчиком?
— Буду, — пообещал я, вытаскивая нож из сапога и вонзая его дядюшке Фроли снизу вверх под подбородок. Хватка работорговца сразу ослабла, он выпустил мое плечо и молча рухнул на землю. Из его приоткрытого рта хлынула кровь. Я отступил на шаг, чтобы не запачкаться и озадаченно уставился на мертвое тело у себя под ногами.
Все произошло так быстро, что я даже не успел испугаться. Мои руки действовали сами по себе без всяких приказов со стороны мозга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163