Мы шли за стрелковой ротой, и каждый был занят своими мыслями. Я думал, хромая, почему нас не предупредили и бросили в Доте? Как случилось так, что мы остались одни? Интересно знать, где сейчас находятся немцы? Не закрыли ли они трех километровый перешеек, к которому мы должны будем целые сутки идти? Рассуждая и строя догадки, я совсем не заметил, как стемнело, как на землю спустилась ночь. Впереди в нескольких шагах почти бесшумно идут солдаты стрелковой роты. Роту ведет офицер, представитель полка. У него есть карта и маршрут движения. Рота вслед за полком отходит последней. Подразделения полка успели сняться раньше. Из всех отступающих войск мы шагаем сзади, последними. Впереди идет рота, а за ней топаем мы! А что мы? Мы им посторонние и чужие люди! Им все равно поспеваем мы за ними или нет, хорошо что предупредили и не оставили нас сидеть в Доте. Во время марша, когда по дороге впереди идут другие солдаты, за дорогой не следишь и о ней не думаешь. Мы пристроились сзади, идем у них на хвосте, стараемся не отстать. Идёшь себе спокойно рассуждаешь о чем-нибудь, шагаешь размашистым шагом, то догоняешь стрелковую роту, то отстаешь. И вот моя задумчивость и хромота обернулись для нас неожиданной развязкой. За одним крутым поворотом стрелковая рота нырнула в темноту, оторвалась от нас и пропала из вида. Мы ускорили шаг, что на марше обычно не делают, и попытались догнать её. Минут двадцать в темноте мы гнались за ней, но впереди на дороге никого не оказалось. Впереди на нашем пути по-прежнему все было тихо, неподвижно и пусто. Такое впечатление, что люди провалились сквозь землю. Разогнавшись по дороге, мы не сразу сообразили, что мы напрасно бежим и что нам нужно остановиться. Тяжело дыша, мы, наконец, в растерянности встали и попытались на слух уловит топот солдатских ног уходящих от нас. Но солдаты по ночным грунтовым дорогам ходят беззвучно, если вместе с ними на дороге не тарахтят телеги и не скрипят колеса, если не фыркают лошади и не ругаются ездовые. Мы потеряли стрелковую роту и остались стоять в темноте одни на дороге. Тяжело вздохнув, я виновато окинул взглядом своих солдат. Они столпились в кучу и молча смотрели на меня. Вот растяпа!- наверно думали они. Лейтенант, командир взвода, идет впереди, ведет за собой целый взвод солдат, а сам спит на ходу. Взял и упустил стрелковую роту! От одной этой мысли меня бросило в жар. На носу выступил пот, от волнения загорелись уши. Вот и первая твоя промашка лейтенант! Когда-то ты должен был сделать ошибку! Это тебе не походная колонна, в строю которой тебя ведут и даже направляют на поворотах дороги. Вот поучительный пример твоей беспечности и отсутствию внимания. Теперь ты как ночной сыч будешь смотреть вперед. Не даром говорят: за одного битого, пять не битых дают! Что будешь делать, лейтенант? – спросил я сам себя. Случилось самое непостижимое, неприятное и почти непоправимое! Все что угодно! Но именно теперь, в темноте потерять стрелковую роту, я никак не предполагал. Я стоял на дороге, смотрел на своих солдат, стирал рукой пот с лица, и не находил ответа. Ни маршрута движения! Ни карты местности! Куда идти я совершенно не знал. При выходе из леса, когда мы пристраивались в хвосте стрелковой роты, я забыл попросить у штабиста взглянуть его карту. Теперь в руках у меня только компас и на плечах голова. Дунай! Соображаю…Что будет дальше? Что сказать своим солдатам? Мы вернулись назад, где по нашему мнению рота могла свернуть с дороги в сторону. Мы потоптались на месте, пошарили в темноте, потеряли ещё не мало времени, пытаясь отыскать следы на дороге. Но все дороги войны одинаково разбиты, размыты и утоптаны, и наши поиски следов ничего не дали. Мелькнула мысль разослать солдат в разные стороны. Но другая подсказала совсем обратное. Ночью бегай, не бегай, ничего не найдешь! Пошлёшь солдат на поиски в разные стороны и всех в темноте потеряешь! Главное пусто кругом – спросить некого! Куда ведут эти дороги? Какую выбрать? По какой из них идти? Стрелять в воздух и кричать бесполезно. С ротой на этот случай договоренности не было. Услышат выстрелы и крики, подумают, что напоролись на немцев. А потом неизвестно, может немцы на самом деле где-то близко стоят у дороги и мы обнаружим себя. Нельзя забывать, что весь район окружен немецкими войсками и где мы встретим их трудно сказать. Я посмотрел на компас, прислушался к ночной тишине, взглянул на черное небо и ослабил защелку на стрелке. Голубой, светящийся треугольник дрогнул и закачался вместе со стрелкой. Взяв азимут на северо-восток, где по моим расчетам должен был находиться город Ржев, я повернулся лицом в сторону прорези. Когда-то в (НЕ РАЗОБРАЛ) я видел карту этого района. В памяти остались города и точки, разбросанные в пространстве. Я представляю себе извилистую линию Волги и положение Ржевской железной дороги. Я тронулся с места, и мы пошли по дороге вперед. Темные густые ветви кустов и лохматые развесистые лапы колючих елей тянуться к нам с двух сторон на дорогу. Кажется, что они в темноте стоят как живые, раскинули в стороны руки и хотят нас захватить, остановить, предостеречь от немецкой засады. Какие-то неподвижные черные силуэты пригнулись к земле, ждут, когда мы подойдем к ним поближе. Возможно именно за этим бугром мы и попадем под немецкие пули. Они хотят подпустить нас, и ударит в упор. Не будем же мы ложиться каждый раз, когда нам кажется за кустом или бугром засада, пригибаться к земле, ползти по дороге, и крадучись приближаться к подозрительному месту. К тому же мы вовсе не знаем, когда и где на пути нас действительно встретят немцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78