"Выпей, лейтенант! – просили они. Мы для тебя расстарались, красного церковного кагора достали" – вспомнил я их елейные голоса. А что собственно с тех пор изменилось? Что, они стали лучше? Почему я сегодня не пресек старшину? И все же, лучше им выдать по норме, чем с ними бороться и держать их в узде. Придут на место ночевки, [лягут на пол], проглотят положенную порцию и сразу уснут. Утром проснутся, а спирта уже нет. Часовых на ночь ставить не буду. Ставь не ставь, все равно все заснут! Вскоре из темноты ворот показался старшина, а сзади шел Захаркин. Он нёс в руке ведро, наполненное спиртом. Солдаты, стоявшие у забора, сразу оживились. Куда девалась усталость, они разогнули спины и заулыбались. Рты у них при этом растянулись до самых ушей. Пошли шуточки, прибауточки, и разные непристойные словечки.
– Направляющие! Взять интервал! Шагом марш! – подал я команду, и мы тронулись с места. Я шел за дозором, старшина Сенин рядом, а Захаркин с ведром в трех шагах сзади. И когда оживление и солдатские шуточки перешли в общий порыв, я обернулся и сказал:
– К ведру не подходить на пять шагов!
– Кто не хочет остаться без водки пусть держит дистанцию! Это мой приказ! И шуточки в сторону!
– Товарищ лейтенант! Разрешите ведро понюхать? А то может старшина для хохмы туда простой воды налил. А мы идем как дураки и дистанцию держим.
– Захаркин!- сказал я солдату.
– Тебе жизнь дорога?
– Отвечаешь головой, если кто из солдат подойдёт к тебе хоть на полметра ближе! [Старшине] Приказываю применить оружие! Стрелять в упор без предупреж- ********
– 13-
– Они у меня к ведру не сунуться! Захаркин поставил ведро на мостовую, скинул с плеча свою винтовку, перебрал рукой затвор, вогнал патрон в казенную часть, и взвел предохранитель. И все солдаты сразу поняли, что с Захаркиным шуточки плохи. Захаркин тот самый солдат, над которым смеялись, что он по дороге потерял свою ложку. Теперь во взводе, считай, он был третье лицо. После лейтенанта и старшины он с ведром был на самом видном месте. Вот так потеря ничего не стоящей ложки обернулась для него вдруг всеобщим вниманием. Сержанту, командиру орудия не доверили нести ведро, а ему, вечно бывшему у всех на побегушках, оказали такое доверие и особую честь. Мы вернулись по переулку назад, и вышли на главную улицу. Впереди пошел дозор, метрах в двадцати Захаркин с ведром, потом я и старшина Сенин, а за нами чуть сзади остальные солдаты, Я иду по середине улицы и смотрю по сторонам. Нам нужно выбрать подходящий дом для ночлега. Вот такой двухэтажный, думаю я, нам подойдет, если попадется дальше, то мы зайдем и переночуем. Чувствуется окраина города, но конца улицы еще не видно. Мимо проплыли закрытые ставни, глухой досчатый забор и железная крыша. И вдруг в следующем доме через щель двухстворчатой ставне мелькнул огонек. Я видел довольно ясно, как мелькнул он и погас. Я сразу остановился. Может, мне показалось – подумал я.
– Вы что лейтенант? Ногу подвихнули? – спросил меня, обернувшись назад, старшина.
– Нет, Сенин!
– В окне огонь мелькнул.
– Я ясно видел его вот в этой закрытой раме.
– Видишь старшина, в доме темно, окна закрыты, ни голосов, ни детского плача, никакого движения, ни шороха.
– Кто-то через щель смотрел изнутри, увидели нас, задули огонь, или задернули штору. Услышали наши шаги по мостовой и решили посмотреть, кто там идет: наши или немцы. Если в этом доме есть живые люди, нам нужно туда зайти и узнать, куда ведет эта дорога.
– Сейчас все сделаем, товарищ лейтенант! Старшина подозвал к себе четырех солдат и сказал им:
– Пойдете со мной! Нужно этот дом проверить! Я сделал три шага назад и стал внимательно смотреть на ставню. Я хотел разыскать ту самую щель, из которой блеснул огонек, но его больше не было видно. Старшина подошел к калитке, подергал за ручку, калитка была заперта. Ворота тоже были закрыты изнутри на засов. Старшина отцепил от пояса свой тесак, подсунул лезвие ножа под щеколду и потянул калитку на себя. Железная щеколда подалась вверх, нехитрый запор ******
– 14- Старшина показал солдатам на запертые ворота, велел им снять поперечный брус и раскрыть ворота пошире.
– Прошу, товарищ лейтенант, дорога открыта! Обернувшись к солдатам, которые остались стоять на мостовой, я показал им молча рукой на окна и добавил:
– Смотреть в оба и быть начеку! А сам вместе с четырьмя солдатами и старшиной вошёл во внутренний двор дома. Двор небольшой, кругом обнесен глухим высоким забором. Прямо сарай, справа забор, слева крыльцо в одну [с четвертью] ступеньку. Перед нами стена четырехстенного рубленого дома. Окон, выходящих во двор, дом не имеет. Старшина ступил ногой на крыльцо, потянул за ручку двери. Дверь была заперта изнутри на запор. Старшина размашисто и громко постучал кулаком по двери, но на стук никто не ответил. Нам в голову не пришло, что в доме могли засесть и притаиться ненцы. Мы действовали открыто, ничего не опасаясь, как у себя дома. Старшина повернулся к двери спиной и каблуком сапога ударил несколько раз со всей силой. И на этот раз, на грохот сапогом, никто не ответил. Старшина ударил еще несколько раз. Но внутри и вокруг по-прежнему было мертво и тихо.
– Возможно, я ошибся? – сказал я старшине. Но он, как борзая на гоне, ничего не хотел больше слышать. Поднести квадратный брус от ворот! – не отвечая мне, приказал он солдатам.
– Чего зря время терять! Раз сами не открывают, снесем дверь вместе с петлями и запорами! Они сейчас у нас попляшут! Солдаты подхватили на руках тяжелое бревно и подали его конец старшине. По команде старшины брус раскачали и ударили в дверь. Первый удар был неудачный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78