– И ты веришь этому?
– Ну, а как же, конечно!
– Ну знаешь, ты всех перехлестнул!
– Иди! Вот теперь тебя зовут.
Хорошо, что немцы застряли в снегу, – думал я, шагая обратно в роту. Машины и танки у них увязли в сугробах. Мальчишки, перебежавшие фронт, рассказывали, немецкая техника встала намертво. Они её даже из снега не вытаскивают. Немецкая солдатня одета в летнюю форму. Вдарил мороз и немецкая пехота разбежалась по деревням и [посёлкам] избам. На улице мороз, а они на постах стоят в пилотках. Винтовки голыми руками не возьмешь, прилипают к рукам и отдираются вместе с кожей. У наших, считай, с осени заржавели стволы. А немцы вообще не стреляют. Наши стали ходить в открытую. Да что там в открытую! Считай, идут нахально, не пригибаясь, прямо напрополую! 7-го ноября праздник. К празднику нам выдали по сто граммов водки и по полбуханки не мороженого хлеба. Это целое событие, мы отметили его от души. После праздника водку давать перестали, и наша жизнь пошла по старой колее. 13-го ноября меня вызвали в штаб полка по срочному делу. Там мне сказали, что я вместе с комбатом и командиром четвертой роты Татариновым пойду в дивизию. Я был удивлён. Спросил комбата, а он как обычно промолчал. Татаринов всю дорогу почему-то вздыхал и охал, Мы шли не одни. С нами вместе в дивизию топали два солдата с автоматами и лейтенант командир комендантского взвода, как он сказал. Солдаты пыхтели, обливались потом от быстрой ходьбы и вскоре отстали. А дорога не близкая, считай километров пятнадцать, и снегу по колено, идти не легко. А мы хоть и голодные, но привыкшие к ходьбе и быстрые %%%%%%%
– Подождите я солдат подгоню! – сказал нам лейтенант из комендантского взвода и остановился на дороге.
– У меня нет времени ожидать вас здесь! – закричал он солдатам.
– 45 -
– Давай шевели ногами! Солдаты молчком нагнали нас и мы снова пошли по снежной дороге. В дивизии нас встретили с улыбкой. Но ни одного знакомого лица. Лейтенант передал нас какому-то капитану, забрал солдат и пустился в обратный путь.
– Что это? – мелькнуло у меня в голове.
– Конвой или охрана?
– Доставали нас, сдали и повернули домой! Перед дверью в избу, капитан вышедший нам на встречу, вежливо попросил личное оружие – пистолеты сдать ему.
– Что это, – подумал я.
– Для чего всё, – это опросил я его, удивлённый.
– У нас порядок такой, дорогой мой лейтенант! Давайте пожалуйста ваш револьвертик! Я расстегнул кобур, достал свой наган и положил его на ладонь капитану. Комбат и Татаринов сделали то же самое. После этого нас пропустили в избу. Двое часовых в новых овчинных полушубках на перевес с автоматами охраняли крыльцо и дверь. Мне велели присесть в передней, а комбата и Татаринова провели дальше. 0 чём с ними говорили, мне было неизвестно. Я хотел было закурить, но меня тут же одернули.
– У нас здесь не курят!
– Что за учреждение? И почему здесь нельзя курить?
– Здесь военный трибунал, а не учреждение! И вам, пока вы здесь сидите, курить не полагается!
– Как! – вылетело у меня от неожиданности" Дверь во внутреннее помещение открылась, и меня пригласили войти. Я, ничего не думая, спокойно сажусь на заднюю лавку у стены. Капитан подходит ко мне и обходительно просит пересесть на переднюю лавку.
– А мне сюда зачем? – спрашиваю я. Мне сзади смотреть удобней.
– Вы, лейтенант, уже не свидетель.
– Кто же я такой?
– Вы, как и они, подследственный и участник.
– Какой участник? В чём я участвовал и где?
– Давайте помолчим! До вас очередь дойдет, суд во всём разберётся. Капитан легонько, подтолкнул меня вперед и, положив руки мне на плечи, кивнул головой на свободное место [на передней лавке]. Я, не думая ничего, послушно опустился.
– Вы видите, что я с вами обращаюсь не как со взятым под стражу, а совсем наоборот! – шепчет он мне, усаживаясь сзади.
– А чему я собственно участник, – спрашиваю я его в свою очередь в полголоса.
– 46 -
– Не волнуйтесь лейтенант, не надо, не торопитесь. Держите себя достойно. Вы ведь офицер! Сейчас во всём разберутся и вынесут справедливое решение.
– Вы подтверждаете, что заблудились в лесу и всю ночь блуждали? – услышал я чей-то голос. Потом о чём-то говорили другие. С мороза и с воздуха и от быстрой, долгой ходьбы я не мог сразу вникнуть в происходящее. Я почему-то разговор воспринимал урывками. Впереди, за накрытым красной материей столом сидели люди в военной форме. Перед ними лежали бумаги. Что это, собрание или праздничный президиум? После долгого разговора с комбатом, судьи попросили его пересесть на боковую скамью, около которой стояли два вооруженных солдата. Подошла очередь Татаринова. Он почему-то подкашливал и вытирал ладонью пот с лица.
– Вы прибыли в роту, в ту ночь, когда батальон заблудился в лесу?
– Да! – ответил он не подымая головы. Сегодня 13-ое ноября определил я подсчетом. Шестой день с того дня, когда нам в траншее выдали водку. Кто-то подтолкнул меня сзади в плечо. Я быстро обернулся. Капитан показал мне пальцем в направлении красного стола. Я сразу понял, что теперь меня требуют к ответу. После целого ряда вопросов, где я родился, кто я, и другие, меня спросили:
– Вы были на берегу Волги, когда батальон занимал там оборону?
– Да, был, – ответил я.
– Когда вы оставили линию обороны и отошли от берега Волги?
– Я берег Волги не оборонял. У меня приказа на оборону берега Волги не было. Мы лежали, на берегу и ждали, когда наш командир роты старший лейтенант Архипов вернётся о того берега. Я отошел от берега Волги, когда началась бомбёжка. Сначала отошёл батальон, потом обнаружив, что мы остались одни, мы отошли за батальоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78