Когда разошлись, Владимир удивленно поглядел ему вслед. Оглянулся и
гридень, будто ощутил взор, вздрогнул. Походка изменилась, он юркнул в
ближайшую дверь кузни, хотя Владимир был уверен, что шел к подвалам с
зерном.
Боги ли вмешались, ночной ли упырь задавил гридня, но с того дня
спина его не знала кнута. Он получал оплеухи, по-прежнему орали и
взваливали на его плечи столько, что и взрослый падал бы от изнеможения,
но пороть... Даже Прайдана начала поглядывать с некоторой опаской.
Я, подумал он потрясенно. Я что-то изменил! Сам. Волхвы глаголят, что
боги помогают только сильному. Но, похоже, помогают и тем, кто страстно
жаждетстать сильным.
В эту ночь он еще мечтал как зло отомстит обидчикам, каким пыткам
подвергнет Прайдану, но к утру впервые в жизни начал строить планы.

Недели черед две после прибытия латинян, Владимир мчался на коне к
Горе. Он отвез наказ старшего дружинника ловчим, возвращался гордый своей
полезностью. Он уже выполнял поручения взрослых, в то время как его
сверстники, не только княжичи -- братья по отцу, еще скакали на палочках и
лихо рубили головы чертополоху.
Возле небольшой статуи Симаргла, вырезанного с любовью и умением из
старого дуба, собралась большая группка горожан. Владимир придержал коня.
Люди размахивали руками, орали, наскакивали друг на друга, спорили, тыкали
в грудь один другому растопыренными пальцами. Каждый оглядывался, указывал
на крылатого пса, что призван охранять посевы, снова наскакивал на
супротивника в споре. Гвалт стоял больший, чем когда вороны отгоняют
бродячую кошку от своих гнезд.
Потом чуть стихло, а к деревянному столбу протиснулся приземистый
человек в черной одежде. Он вскинул руки, что-то закричал горестно и
уныло. Кияне начали оборачиваться к нему, голоса стихли. Больше
разглядывали его необычный наряд, похожий на черное платье вдовы, но
кое-кто слушал, покачивал головой.
Латинянин ярился, изо рта шла пена, выкрикивал то ли заклятия, то ли
молитвы, тыкал перстом в деревянный столб. Владимир остановил коня, с
седла было видно через головы собравшихся, как лицо латинянина покраснело
от натуги, а глаза стали круглыми, как у совы.
-- Вы кланяетесь не богам, а идолам! -- донесся яростный крик на
ломаном языке полянского племени.-- Из одного дерева делаете своих богов и
свои лопаты. Так почему не кланяетесь и лопатам?
Владимир видел, как лица мужиков посерьезнели. Один сказал
предостерегающе:
-- Ну-ну, ты богов наших не тронь. Хвалишь своего, ну и хвали. А
нашего не тронь. Мы ж твоего не трогаем?
-- А я вам говорю,-- надрывался латинянин,-- что только наш бог --
настоящий! А все остальные -- демоны. Бог настолько велик, что его нельзя
изобразить ни в камне, ни в глине, ни в дереве. А все, кого изображаете,
это демоны! А наш бог настолько всемогущ, что нет ничего на свете, чего он
не мог бы сделать...
Из задних рядов протиснулся крепкий немолодой мужик. Он был в простой
холщовой рубахе с открытым воротом. За пеньковым поясом торчал плотницкий
топор. Лицо его было изуродовано шрамами, правое ухо срублено. Глаза
смотрели со злым весельем:
-- Все?
-- Все! -- ответил латинянин яростно.
-- Даже невозможное?
-- Для нашего бога нет ничего невозможного!
-- Гм... А скажи, латинянин, раз уж он так всемогущ, то сможет ли
сотворить такой камень, чтобы сам не мог поднять?
И смерды, и знатные одинаково морщили лбы, переваривали вопрос,
ставили его так и эдак. Дошло не сразу, и то не до всех, наконец лица иных
начали расплываться в неуверенных усмешках. На латинянина поглядывали с
интересом, как-то вывернется? Подкузьмил Микула, ничего не скажешь, крепко
засадил.
Латинянин задохнулся как от удара под ложечку. Глаза на миг стали
растерянными, но красное лицо побагровело, налилось тяжелой кровью. Он
завопил, потрясая кулаками:
-- Козни неверных! Магометанцы расплодились среди вас, подбивают
против истинной веры! Сам диавол глаголет вашими устами!
Микула стоял, широко расставив ноги. В хитро прищуренных глазах была
откровенная насмешка:
-- Нет, ты не юли, как лиса хвостом. Ответь!
Его поддержали разноголосые крики:
-- Да, ответь!
-- Человек спросил ведь! Ответь, коли могешь...
Латинянин вскрикнул во весь голос, от натуги срываясь на поросячий
визг:
-- Что я могу ответить диаволу? Только бесстрашно плюнуть ему в
обличье!.. А ежели ваш бог не только в дереве, то пусть он поразит меня
своей мощью!
Латинянин повернулся к идолу и смачно плюнул прямо в деревянный лик
Симаргла. Мужики ахнули. Владимир сжался на коне, в предчувствии беды.
Симаргл дает добро, охраняет посевы, но чтобы охранять, надо иметь злой
нрав и крепкие зубы!
Толпа как-то сразу двинулась на бесстрашного монаха-проповедника.
Микула с быстротой молнии выхватил топор.
-- Ты глуп и невежественен, монах,-- выкрикнул он срывающимся от
ярости голосом.-- Я слышал куда лучших проповедников. Дурак ваш папа
римский, что прислал таких олухов! Ты плюнул не в Симаргла, ты плюнул в
наши души... Наш бог не карает, он слишком велик -- он бог! -- но это
поручил нам, людям. И пусть теперь твой сильномогучий бог защитит тебя,
если сумеет!
Он коротко и страшно взмахнул топором. Латинянин бестрепетно смотрел
в лицо обидчику, не делая попыток бежать или даже уклониться. Возможно,
все-таки ждал спасительной руки своего бога.
Лезвие топора ударило в середину высокого лба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20