Звонко хрустнуло,
словно перерубили толстую жердь. Монах сделал два шага вперед. Из
расколотой головы торчала рукоять топора. Само лезвие ушло вглубь,
разрубив голову до гортани.
Мужики сурово молчали. Конь под Владимиром задрожал и попятился, чуя
кровь. Губы Владимира тряслись, по спине бегали мурашки. Смерть видывал
часто, она была всюду: в поединке, на охоте, казнь головника, но то были
понятные смерти. Всякий раз за что-то! Но сейчас ни с того, ни с сего --
горящие глаза, перекошенные лица, руки на рукоятях ножей... И страшная
непонятная смерть человека на глазах толпы!

Вечером того же дня плотник Микула был скаран на горло. Его забили до
смерти палками, карой головников и прочих извергов, не достойных даже
смерти как другие люди. Казнили его по приказу великой княгини Ольги,
которой пожаловался голова посольства епископ Адальберт.
По Киеву пополз грозный ропот. Два монаха вышли утром и вскоре
прибежали обратно. Оба в изодранной одежде, избитые. Один держал на весу
сломанную руку. Княгиня Ольга распорядилась приставить к монахам по два
гридня, чтобы охраняли гостей, не давали чинить обид. Боярин Блуд, который
особо яро призывал держаться за веру отцов, явился к княжичу Святославу
для тайной беседы.
Говорили долго, Блуд как никогда был настойчив. Святослав хмурился,
хотел уйти от разговора, но Блуд, как стало известно погодя, не дал даже
отложить трудное решение.
На другой день княжич Святослав, коротко и в сторонке переговорив еще
раз с Блудом и двумя прискакавшими к нему воинами, тут же отослал всех
обратно, а сам, оседлав своего Вихря, унесся за город. В тереме глухо и с
оглядкой говорили, что княжич не попрощался с матерью, как делал всегда,
уехал даже не спросив ее разрешения, даже не сказал, куда ускакал.
Весь день к княгине приходили встревоженные бояре, воеводы, знатные
люди. Рядом с княгиней по левую руку сидел епископ Адальберт: мрачный, с
горящими глазами, встречающий каждого суровым испытующим взором. По правую
сторону находился священник Григорий, прибывший из Царьграда.
Поговаривали, что Адальберт и Григорий -- лютые враги, ибо верят в
Христа по-разному, когда-нибудь схлестнутся насмерть, и одному из них не
жить, но сейчас заключили перемирие. Мол, оба христиане, волею одного бога
заброшенные к нечестивым гипербореям, все еще поклоняющимся своим
солнечным богам...
Взрослые вокруг Владимира люто спорили, ругались, потрясали кулаками.
Он никак не мог уловить смысл разногласий, извертелся среди гридней и
челяди. Впервые им было не до него, никто не бил, не пинал, не заставлял
чистить до блеска закопченные котлы.
Выскочил на улицу, там мелькали огни факелов. Часто слышался быстрый
цокот подков. На улицах начали появляться вооруженные люди. В воротах
боярских теремов теперь стояла вооруженная до зубов и многочисленная
стража. А княжий терем охраняли особо строго, отборные гридни
прохаживались по обе стороны ворот, не подпускали даже близко. На верху
ворот сидели лучники.
Этой ночью он долго не мог заснуть. Раздраженные голоса раздавались
как со двора, так и из терема, звенело железо, скрипели сдвигаемые с мест
тяжелые сундуки, комоды, столы. Сон пришел тоже неспокойный: с пожарами,
криками, кто-то огромный хватал его и бросал в пропасть, так не раз, пока
он не проснулся весь в липком поту и с бешено колотящимся детским
сердечком.
Во дворе стоял крик. Он бросился к окну. В распахнутые ворота на
полном скаку врывались тяжело вооруженные всадники. По обе стороны лежали
темные трупы стражей. Они казались маленькими, скрюченными, но темные лужи
под ними были огромными.
С крыльца сбежали трое гридней, рослые и крепкие. Мечи в их руках
грозно блистали. Всадники на ходу метнули дротики, все трое защитников
рухнули, пронзенные насквозь острыми жалами. Другие всадники кружили по
двору, быстро и умело рубили сопротивляющихся, лучники прямо с коней так
же быстро и прицельно били стрелами по окнам терема. Десятка два воинов,
споро и без толкотни, заскочили с седел на крыльцо. В лунном свете
блестели шлемы, латы на плечах, кольчуги. Это были самые матерые воины,
прошедшие со Святославом сквозь огонь и пожары битв, разгромившие
Хазарский каганат, усмирившие вятичей, ясов и касогов!
Впереди бежал с обнаженным мечом рослый и могучий витязь. Он сбил
наземь двух встречных гридней, не стал добивать, понесся по лестнице
вверх. За ним бежали его дружинники. Владимир узнал княжича Святослава.
В палатах гремело, слышались душераздирающие крики. Вспыхнул огонь,
но со двора прогремел властный голос, трое из нападавших бросились гасить
пламя. Распоряжался огромный толстый воин на коне. Когда пламя осветило
его лицо, Владимир с трепетом узнал руса Сфенела, опытного воителя,
наставника княжича Святослава.
Пожар затушили быстро. Крики вскоре затихли, несчастные захлебывались
в своей крови. Сфенел быстро отдавал приказы. Огромный и толстый, он
двигался очень быстро, распоряжался умело и жестоко. Из темноты выныривали
воины, снова уносились в ночь, быстрые и бесшумные, как призраки.
Из зияющего пролома в дверном косяке на крыльцо вышел, переступив
через сорванную дверь, рослый воин в полном воинском доспехе. В его руке
тускло блестел меч, длинный и острый. С черного острия срывались темные
капли. Когда воин откинул забрало, Владимир в свете факелов узнал княжича
Святослава.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20