.. Здесь же в великом
множестве были доспехи и оружие, добытые Святославом в последних походах,
купленные у купцов. Существовал обычай, что пока смотритель княжей дружины
не отберет нужное, купцы не выставляют оружие на торгу.
Среди развешанного здесь оружия были кольчуги дамасские с короткими
рукавами, испанские и толедские с длинными рукавами и с воротниками или
капюшонами, хорезмийские кольчуги из плоских колец -- байданы,
комбинированная кольчато-пластинчатая броня: юшманы, колонтари, бахтерцы.
Шоломы стояли самых разных видов и размеров. Норманские, германские,
ромейские, арабские, сирийские, ерихонки и мисюрки, шапки железные и
медные, с бармицами и без, с железными личинами и со стрелками, с яловцами
и перьями. Были харалужные, украшенные золотой насечкой, и суровые
стальные.
Поручни и поножи, ногавицы и латные рукавицы -- все было разложено
рядком, отроки под началом старшего оружейного смотрителя бдили за
чистотой.
А на втором поверхе стен не видать: сплошь мечи и сабли, кинжалы и
ножи, мечи обоюдоострые харалужные русские, из хорошей светлой стали,
норманские, слегка изогнутые хазарские, сабли печенежские и арабские,
бороздчатые зульфакары, армянские и персидские из черного булата, длинные
колющие мечи-кончары. Оружие наемников из Хорезма, служивших кагану
Хазарии!
Самыми ценными здесь были мечи с далеких восточных островов. В
отличие от булатных мечей из Индии или Персии, которые ломались во время
русских морозов как сосульки, эти мечи выдерживали любые морозы и любые
удары. Но такие мечи имелись только у немногих воевод князя.
Затаив дыхание, слушал Владимир о странных путях, по которым оружие
бродит по свету, переходит из рук в руки, оказывается в самых дальних
краях. Так кельтские кольчуги достигли неведомых жарких стран, а китайские
доспехи из лакированной кожи носорога добрались до Руси, Оловянных
Островов, суровых норманнов, данов, попали на таинственный остров Руян.
Волхвы глаголят, что в древности не было страшнее морских разбойников, чем
викинги из Куявии и Руяна!..
Целыми связками здесь же стояли копья, пики, дротики-сулицы, совны,
рогатины. Топоры, секиры, топорки, клевцы, чеканы, булавы, шестоперы,
палицы -- занимают с десяток столов и лавок. Были здесь и простые, но
больше тех, дорогих, которые князь вручает сотникам, тысяцким, воеводам
как знак их воинской власти. У ряда палиц навершие сделано из священного
камня нефрита. Пока такой камень расколешь -- железный молот разобьешь!
Людота, посмеиваясь, сказал:
-- У ромейского императора, по-ихнему, базилевса, такая булава тоже
знак власти. Еще с тех времен, когда Тарас, первый человек на земле,
привязал камень к палке и начал ею побивать зверей... Скипетром зовется
ныне. А в другой руке он держит... я говорю о базилевсе, агр-р-ромадный
булыжник, державой именуется. Это еще с того времени, когда Тарас даже
привязывать камень не умел, просто кидался им... С тех пор и пошло: у кого
булыжник больше, да кто кинет дальше, тот и вождь!

Когда удавалось, Владимир очень любил смотреть, как работает
старейшина оружейников. Его знали и чтили даже у германцев, свеев, ляхов.
Мечи с меткой "Людота-коваль" стоили целое состояние!
Седой, как лунь, но не потерявший силу, высокий и могучий, ни капли
жира в сухом мускулистом теле, весь из тугих жил, жир вытоплен до капли в
жарком пламени горна. Он не гнал отрока, тот меха качает, холодного квасу
подаст, и все без напоминания, чует сердцем, что совсем редкий дар среди
людей.
Враки, объяснил он как-то, что оружейники скрывают свою работу. Окон
нет не потому, что подглядят да сглазят, а потому, что в полутьме лучше
различим цвет нагретого металла. Недогрев и перегрев одинаково губительны.
В недогретом пойдут трещины, в перегретом выгорит сила.
Ковка мечей вообще дело особое. Это не сошник или подкову сварганить,
даже не секиру или топор. Там просто надо старание и умение, но для ковки
меча этого мало. Для меча сперва набирают руду в болотах, толкут, сушат,
просеивают, выплавляют в домнице. Готовую ноздреватую крицу проковывают,
выжимая шлак. Это уже готовый металл для подков и ободьев колес,
славянского топора или пера рогатины. Для меча эту крицу проковывают в
прутья, те закапывают на болоте. Через год достают, снова проковывают этот
изъеденный ржавчиной прут. И так из года в год, лет десять, а то и
двадцать! Потом выдержанное вот так железо еще раз проковывают, разрезают
на куски, укладывают в горшок из обожженной глины, добавляют древесного
угля, смоляных листьев, замазывают наглухо и ставят надолго в раскаленную
и непрерывно продуваемую мехами печь. Потом долго ждут, пока печь остынет.
Горшок вынимают и разбивают. Наконец Людота приносит жертву и вынимает
драгоценные слитки металла, из которого уже можно ковать настоящие мечи!
Владимир замечал, что старый коваль иногда по несколько дней
постится, ходит с отрешенным взором, лицом становится светел, но в глазах
появляется грозное веселье. В кузне сжигались пахучие травы, развешивались
обереги. Людота, встав обязательно до восхода солнца, призывал на помощь
Сварога, бога-коваля, повязывал волосы кожаным ремешком, одевал на голое
тело передник из толстой кожи и возжигал горн.
Но даже из этого металла можно было делать лишь простой меч.
Подручные ковали такие из мягкого металла, Людота лишь приваривал стальные
прутья по краям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20