-- Если спросят,-- утешил Владимир,-- сошлись на меня. Я скажу, что
побил тебя за плохое... ну, плохое поведение.
-- Я скажу, что твою жену увел! -- вызвался Ингельд злорадно.
-- Ну, моих жен увести трудно. Их у меня больше десятка...
Но помрачнел, ибо сладкую плоть его женщин сейчас терзают чужие руки.
Даже тех женщин, кто в дальних весях. Истекают слюнями счастья, что
завладели его женщинами, женщинами князя! Уже только эти мысли заново
придают силы их плоти. Его женщин жаждут еще и потому, что тем самым
попирают его и возносят себя. Разве не все войны ведутся для того, чтобы
жадно сорвать одежду с женщин соседа?
Стражи ворот еще дремали под утренним солнцем. Владимир боялся, что
будут взимать плату за въезд, тогда проверят что везут в мешках, но в
Новгород еще не докатился обычай взимать мзду за все и со всех, а мостовую
пошлину уплатили еще поселяне.
Им махнули равнодушно, поленившись сдвинуть задницы с прогреваемого
солнцем местечка, и две подводы въехали в город. Ингельд с любопытством
глазел по сторонам, Владимир сидел насупившись, капюшон надвинул на лоб,
пряча глаза, руки сунул под мышки, ежился. Страж на выезде из ворот в
город сказал сочувствующе:
-- Лихоманка бьет? Пьете, дурни, болотную воду...
Владимир кивнул, пряча лицо. Страж наверняка знает его в лицо. За три
года в Новгороде что могло измениться?
-- Вернешься,-- продолжил страж,-- выпей меду и пропарься хорошенько!
А то подохнешь, кто нам зерно возить будет?
Он захохотал, потом вдруг на лице появилось подозрение:
-- Эй, что-то в тебе такое... А ну, покажь свое свинячье рыло!
Владимир приготовился стегнуть коня и понестись в город, но как на
зло впереди на улице показался целый отряд. Они шли на смену ночной
стражи, все выспавшиеся, здоровые, сильные, готовые разнести вдрызг что
угодно и кого угодно.
-- Тебе рыло мое ничего не скажет,-- пробормотал Владимир. Краем
глаза он увидел, как подобрался Ингельд. Рука викинга скользнула под
сидение, где прятал меч.
-- Все же покажи! -- настаивал страж.
С неожиданной легкостью он вспрыгнул на колесо, быстро приподнял
капюшон. Его глаза выпучились. На лице было изумление. Он раскрыл рот для
вопля, Владимир сказал жестко:
-- Молчи! Иначе сейчас умрешь!
Страж опустил глаза, острие ножа касалось его живота. Страж выпустил
воздух, покачал головой:
-- Княже... Да ты что? Мы ж тебя все время ждали! Да ты только
кликни... нет, я сам кликну, мы все за тобой куда велишь!
Владимир ощутил, как гора свалилась с плеч. Он шепнул:
-- Когда услышишь крики от княжьего терема, скажешь всем, что я
вернулся. А пока никому, понял?
Страж закивал радостно:
-- Понял. Посадник и его люди спят долго, возьмешь тепленькими. Это
не мы, новгородцы, что встаем с петухами!
-- Ты догадлив,-- одобрил Владимир.-- Быть тебе десятником!
Страж соскочил на землю, Владимир хлестнул коня. За спиной слышал
облегченный вздох Ингельда, что едва не сдул его с повозки, а потом чей-то
голос:
-- Эй, Корыто, чего сияешь как ромейская денежка?
И голос стража:
-- У меня праздник, Микуна. Да и тебя скоро пригласят...

Когда подъехали к воротам княжеского терема, Владимир слез, постучал.
Открылись не ворота, а калитка сбоку. Дюжий заспанный страж смерил его
недружелюбным взглядом. Владимир ощутил облегчение, чужак. Даже одет
по-киевски. Посадник местным не доверяет, взял свою охрану.
-- Зерно привезли,-- сказал Владимир понуро,-- как и было велено.
Страж проворчал:
-- Леший вас задери всех... Чего тут так рано встают?
Пока отворял ворота, сердце Владимира прыгало, вот-вот что-то
помешает, не может везти так долго. Страж на воротах узнал и не выдал,
хотя мог бы заработать неплохо, но сейчас уже одни враги!
-- Давай помогу,-- вызвался он наконец. Ингельд с сомнением смотрел,
как Владимир исчез во дворе, там слышались голоса, подошел кто-то еще,
наконец ворота медленно распахнулись. Ингельд пересел на переднюю телегу,
поспешно погнал коня на середину двора. На ухабе тряхнуло, мешки
двигались, в иных даже слышалось ворчание. Ингельд начинал усиленно
сморкаться и чесаться, зевал с волчьим завыванием.
Подводы пошли к крыльцу. Страж от ворот недовольно крикнул, махнул в
сторону подвалов, куда, мол, дурачье, прете, повернулся закрывать ворота.
Пока управлялся со створками, сонно совал засов в железные уши, Владимир
уже с мечом в руке прыгнул на крыльцо:
-- Ингельд! Со мной, а остальным рубить всех, кто с оружием!
В сенях было тихо, пронеслись наверх по широкой лестнице. На втором
поверхе попался крупный мужик с двумя ножами на поясе. Одет
по-новгородски, но заспан по-киевски, и Владимир без сожаления воткнул на
бегу меч в бок, побежал, не оглядываясь на хрипы.
На третьем поверхе у дверей двое играли в кости. Владимир и Ингельд
бросились как волки на овец. Ни крика, ни звона мечей, даже не дали упасть
-- оба трупа подхватили и опустили на пол без стука. Переглянулись, хищные
и с растущей жаждой убийства, грянулись в двери.

В просторной спальне ложе было близ окна. От грохота взметнулось
роскошное одеяло, открыв две головы: рыжую мужскую и женскую с
распущенными волосами. Мужчина закричал, вскочил, голый и трясущийся, с
тонкими ногами и отвислым животом.
-- Наместник? -- рявкнул Владимир страшно.
-- Наместник...-- ответил мужчина дрожащим голосом.-- Боярин
Вырвидуб... меня ставил сам великий князь Ярополк!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23