Юлия поспешно наполнила фужеры. Оранжевая жидкость плеснула на стол, залила скатерть.
Олег сказал иронически:
— Тебе, в самом деле, кажется, что далеко ушла от тех диких времен?
— Конечно!
— Но шампанское, — заметил он, — можно откупорить и не разливая… Однако так делали тысячи и тысячи лет наши лохматые предки. Ну, не с шампанским, правда. Всегда сперва богам, а потом себе в чашу. А на тарелках оставляли еду. Для домовых, умерших родителей… Гм, компьютеры и суеверия…
Голос его был замедленный, успокаивающий, а в глазах появилось задумчивое выражение. Он что-то вспоминал, прикидывал, сравнивал. Бокал медленно поднялся на уровень глаз. Шампанское играло, искрилось, брызгало крохотными фонтанчиками. На кончике его носа заблестели крохотные бусинки. Юлия засмеялась. Она помнила, что глоток шампанского всегда окрашивает ей щеки здоровым румянцем, а глаза начинают блестеть красиво и загадочно.
Она коснулась губами края бокала. На оранжевой поверхности все еще подпрыгивали крохотные, как во время дождя, фонтанчики. Сразу ощутила, как губы наливаются горячей кровью, разбухают, даже красиво загибаются без всякой татуаши. А с татуашью так и вовсе неотразимы…
Она посмотрела в зеленые глаза, Олег поцеловал ее твердыми губами. От него пахло шампанским и почему-то соленым морем. В голове приятно шумело. Она не чувствовала опьянения, но сделала вид, что захмелела. С расслабленной улыбкой сбросила блузку, сделала вздох и повернулась чуть боком, чтобы он лучше оценил безукоризненную линию ее груди.
Не отрывая от нее взгляда, он протянул руки. Странно, успела подумать Юлия.
— От него пахнет крепкой мужской кожей, свежестью, словно не полз по трубам, не падал на тюки грязной одежды. Вообще грязь и пыль с его кожи словно… словно смыло.
Жар, которого она уже давно не ощущала от прикосновения мужского тела, прокатился по коже, ушел вглубь, кровь вспыхнула…
Глава 8
Она помнила свой вскрик, все нервы воспламенились. Потом, когда прошла вечность, она смутно ощутила свое тело на широком диване. То, что осталось от тела. Каждая клеточка горела в диком огне, таком восторге, о к-тором она даже и не подозревала раньше.
В поле зрения появилось крупное лицо с запавшими зелеными глазами. Похожие на лесной омут, они сдержанно улыбались. На верхней губе темнела корочка засохшей крови. Сейчас твердые губы раздвинулись, изображая улыбку, от этого движения выступила алая капелька.
— Как красиво!.. Эти слезы… просто жемчужины.
— Прости, — шепнула она, улыбаясь. — Я не знала, что можно вот так… От меня один пепел, да?
— Головешка, — ответил он. — Но еще в состоянии загореться.
Она взмолилась:
— Ой, не надо! Смешно, но боюсь, второго раза не переживу. Или хуже того…
Она испуганно оборвала фразу.
— Что? — спросил он. — Что тебя пугает?
— Что все испортим, — прошептала она. — Так не бывает. То, что случилось… может случиться раз в миллион лет. Я не верю во второй шанс.
Он лег рядом, она затрепетала от его близости. Жар его тела снова коснулся ее кожи, растекся, просочился вовнутрь, и снова в каждой клеточке воспламенилось, погнало горячие волны по спинному хребту.
Она закрыла глаза, отдаваясь сладостному чувству. Этот мужчина сильнее. Как хорошо это признать, как сладко и защищенно в его руках!
Когда огненный шар прокатился по спине и ударил в мозг, у нее вырвался крик, за который она убила бы себя раньше. Все тело стало размером с галактику, а сейчас звезды и туманности полыхали жарким огнем, все пространство горело в наслаждении. Она чувствовала его руки, его губы, потом он что-то прошептал ей прямо в ухо, это было очень эротично и вместе с тем успокаивающе, словно он губами пощекотал перед сном ребенка.
Она улыбалась, летала с птицами, а когда распахнула удивленно глаза, рыжеволосый герой сидел за столом, перед ним целый ворох бумаг, он разглядывает их пристально и сердито. На лбу морщинка стала глубже, а складки у губ отвердели и вздулись твердыми валиками.
Диван под ней скрипнул. Олег тут же обернулся, в зеленых глазах отражались искорки от люстры.
— Проголодалась?
— Я… — пролепетала она. — Я… спала?
— Да пустяки, — сказал он великодушно. — Всего-то часиков шесть-семь. Ерунда.
Она вскочила, как подброшенная пружинами:
— Вот так?.. Голая?
— У тебя хорошая фигура, — заметил он равнодушно. — Не такая уж и толстая… И почти не храпела. А что рожа перекосилась, так кто видит? Я, к примеру, не обращал внимания даже на слюни, что промочили всю подушку.
Она кинулась на него с кулаками. Сильные руки перехватили, она со всхлипом ударилась о широкую горячую грудь, с огромным трудом преодолела желание прижаться, спрятаться там внутри, уперлась кулачками, кое-как отстранилась.
— Над чем ломаешь голову?
— Удалось разыскать карты.
— Этих туннелей?
— Это не туннели, а Метро-2. Оно намного ниже первого, явного. Зато из этого тайного можно проникнуть как в обычную сеть метро… практически в любом месте, так и в любое здание. По крайней мере, в пределах Садового кольца — в любое, а за пределами — в любое старое.
— А новые? — спросила она невольно.
— И в любое новое, — сказал он так же буднично. Зевнул, потер усталые глаза. — Только в новые правительственного ранга, банковские или дома элитные проще простого, это предусматривалось сразу, а в дома обычные… чуть труднее.
Она сказала пораженно:
— И что же… Никто из москвичей даже не подозревает, что существует не одна линия метро, а две? Он слабо усмехнулся:
— Почему две?
Она вскинула брови:
— А что, есть еще?
— Конечно. Самая ранняя сеть подземелий — это система подземных ходов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23