— Несколько раз у меня получилось.
— Вот что, молодые люди, — сказал Александр Ярославович, — дел невпроворот, так что познакомитесь в процессе работы.
Сев в машину, он захлопнул дверцу, но, подумав, опустил стекло.
— Волохов, подойди сюда. Отвечаешь за него, понял? — сказал он, понизив голос.
— Я и так за все отвечаю! Давайте, валите все на меня, беззащитного, безответного…
— До свиданья, Иван, — попрощался Александр Ярославович, не обращая на Волохова внимания, и захлопнул дверь.
Стоя рядом, они смотрели, как «Волга» выехала на Ленинградку и затерялась в гуще автомобилей.
— Что в сумке-то?
— Крест, икона, святая вода, ряса.
— Ох-хо-хо… Ну, пойдем, отрок.
Волохов повел паренька через Ленинградский рынок — есть хотелось неимоверно. Не торгуясь, он купил у небритых продавцов «настаящие» крымские помидоры, огурцы и зелень, яблоки и позднюю клубнику. Знакомый запах заставил его свернуть за палатки. Трое мужиков торговали свежей рыбой. Волохов выбрал крупного сазана. Иван предложил свою помощь, Волохов передал ему сумки и пошел в мясные ряды. По дороге купили квашеной капусты, картошки и салата. Парная свинина стоила, как вырезка занесенного в красную книгу исчезающего животного. Напоследок прикупив сладостей, хлеба, молока и яиц, они, нагруженные, как ишаки, поспешили домой. Я тебя откормлю, думал Волохов, посматривая на мальчишку. Ты у меня станешь упитанный и розовый, как Хрюша из «Спокойной ночи, малыши». Иван семенил за ним, стараясь не отстать, но успевая в то же время глазеть по сторонам.
— Ты что, первый раз в городе?
— Нет, — паренек опустил голову, застеснявшись, — я бывал в городе. В Кириллове.
— О-о, — протянул Волохов, — знакомые места. Озеро там шикарное.
— Да, там красиво.
Они поднялись по лестнице. Волохов передал ему свои пакеты, открыл дверь и сделал приглашающий жест.
— Заходи, бандит, в КПЗ.
— Спасибо, — мальчишка удивленно захлопал глазами, но потом, поняв, что это шутка, вежливо улыбнулся.
Волохов мысленно обругал себя последними словами.
— Направо кухня, там на стол все брось. Сейчас жрать будем!
Он запер дверь и прошел следом. Иван аккуратно раскладывал на столе продукты.
— Так, давай-ка, иди осмотрись, а я тут быстренько все сделаю, — сказал Волохов, засучивая рукава рубашки.
Парень собрал пустые пакеты и послушно пошел в комнату. Волохов быстро начистил картошки, нарезал мясо и поставил на плиту сковородку. Не удержавшись, откусил мягкого белого хлеба и заглянул в комнату.
Иван рассматривал висящие на стенах фотокопии современных художников. Склонив голову, он делал шаг в сторону, потом возвращался на место, выбирая удачный ракурс.
Услышав шаги, он оглянулся.
— Какая страшная картина, — сказал он, показывая на репродукцию Сараямы.
На картине голый ребенок сидел, раскинув пухлые ножки, на каменистой земле. У ног его умиротворенно примостилась огромная железная собака. Стальные бока чудища бросали по сторонам блики, ребенок улыбался, а на заднем плане, из-за горизонта, всходила мертвая планета.
— Почему страшная, — невнятно спросил Волохов с набитым ртом, — просто прикольная.
— Одиночество, — пояснил Иван, — ему даже поиграть не с кем. Только с железной собакой.
— Но он же доволен.
— Он просто не знает другой жизни.
Волохов помолчал, проглотил хлеб.
— А тебе было с кем играть?
— Нет.
Волохов услышал, как заскворчало масло, и вернулся в кухню.
Отбив ножом два куска свинины, он бросил ее на сковороду.
— А что ты скажешь насчет вот этой картины, — спросил он, вернувшись к Ивану и указывая на репродукцию «Поцелуй вампира».
На полотне в страстных объятиях зеленого крылатого чудовища со змеиным телом застыла обнаженная женщина. Из-под когтей, впившихся в ягодицы, сочилась кровь.
— Это — гибель, — сказал Иван, качая головой. — Она губит себя, но ничего не может поделать. Плоть правит ее сознанием, а разум спит или умер.
— А то, что она голая, тебя не смущает?
— Нагота здесь вторична. Гораздо печальнее, что она вручает ему не только тело свое, но и душу.
Волохов крякнул. Мальчишка, однако, был не так прост.
Мясо покрылось аппетитной корочкой. Волохов поперчил, посолил и перевернул его. Попробовал ножом булькающую в кастрюле картошку. Почти готово.
— Ну, Иван, мой руки и прошу к столу, — крикнул он.
Крупно нарезав самый красивый помидор, он разложил мясо и картофель по тарелкам и посыпал нарезанной зеленью. Вывалив квашеную капусту в керамическую миску, покропил ее подсолнечным маслом и, нарезав хлеб, уселся за стол. Иван встал на пороге, смущенно улыбаясь.
— Давай, давай, не стесняйся, — Волохов набил рот мясом, картошкой, добавил капусты и, энергично пережевывая, указал на табурет напротив себя.
— Павел …, простите, не знаю вашего отчества…
— Ничего, ничего, сойдет и Павел.
— Я не могу это есть.
— Это почему?
— Так ведь пост, — удивленно всплеснул руками Иван, — Апостольский пост нынче.
Волохов перестал чавкать и медленно оторвал взгляд от тарелки.
— Что ж ты не сказал? Я бы рыбу пожарил.
— И рыбу сегодня не могу — среда.
— Ваня, ты худой, как велосипед. Хоть чего-то можешь съесть?
— Могу есть хлеб, могу капусту, овощи, фрукты, орехи. Могу воду пить.
— Эх, — горько вздохнул Волохов, — а может, давай, а? Хоть немного?
— Не могу, — виновато пожал плечами Иван.
Волохов отложил вилку и тяжело вздохнул. Потом помыл яблоки, клубнику и поставил перед Иваном.
— На, страстотерпец, насыщайся.
Аппетит пропал. Поковырявшись в тарелке, Волохов отодвинул ее. Иван ел капусту с черным хлебом. На десерт были фрукты. Клубника показалась Волохову пресной и водянистой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111