К
выходам потянулись гости, ради оправдания доставая на ходу
сигареты -- мы, мол, не уходим насовсем, организм, мол, тре-
бует. Под эту струю тихо ушел и Б.Н.: напрасно, ибо следую-
щим -- Юлий Буркин. Я тоже воспользовался моментом и встал в
коридоре, жадно затягиваясь. Все-таки всему надо знать вре-
мя и место -- у Свиридова, говорят, есть неплохие песни, без
заимствований чужих мелодий, и шаржевых толкинских текстов.
Бережной тонко прочувствовал такое дело и уселся перед
микрофоном сам, спасая положение, стараясь вытянуть концерт
на достигнутую было, но утерянную тональность. Что ж, у Се-
реги получилось. Он мастерски владеет инструментом и голо-
сом, который впрочем тоже инструмент, и прекрасно находит
темы для своих песен. Зрители постепенно вернулись на места.
Буркин был на высоте. Но мое внимание занимал Рыбаков.
Сразу после вручения я думал, что Слава выступать вновь не
будет. В прошлом году он вышел, на половине песни забыл сло-
ва, сказал, что простудился и ушел. Сейчас он тоже честно
предупредил: переволновался, может забыть слова. И Бережной
смирился с мыслью что Слава петь не будет, даже объявил, что
"завершает концерт Юлий Буркин". Бережной смирился, но не я.
За время концерта к Рыбакову подходили члены жюри "Странни-
ка", звали -- но Слава не пошел. И когда он вдруг взял гита-
ру и вышел в коридор, я (а как хотелось Юлия послушать) вы-
бежал за ним. Слава не ушел -- он настраивал гитару, "Может,
для лучшего выступления, тебе, как Лукину сто грамм?" --
предлагаю. "Пятьдесят".
Слава выступил. (Лучшую песню Буркина, "Василиска", я
все-таки успел послушать). Слава выступил, а телевизионщик
снял. Правда Слава действительно дважды забывал слова -- в
первый раз ему помог Логинов, с места выкрикнувший продолже-
ние, во второй раз песня оборвалась. Но две мои любимые пес-
ни Слава сделал на "ура". Прекрасный концерт, прекрасный
день, лучший в моей жизни!
Я пошел провожать Татьяну на станцию -- в душе все бур-
лит и требует шампанского. Как вернулся обратно -- не помню.
Я понимаю -- самые счастливые мои дни -- день свадьбы, рож-
дения детей. Но поделать с собой ничего не могу -- я счас-
тлив. Получилось, вопреки всем опасениям. И пусть в остав-
шиеся дни все пойдет кувырком -- праздник удался!
Уезжают гости. Миловидов -- идеально трезв! Фантастика!
Небывалое -- бывает. Придется в следующий раз приглашать его
почетным гостем -- заслужил. Но на тех же условиях.
Висит объява: во столько-то передача про нас в "Факте".
Собрались у ящика в холле, ждем -- действительно, показали.
"Роман Рыбакова "Цесаревич" и книга Романа Каца..." Ничего
эти телевизионщики не могут сообщить не переврав -- стиль
такой. Зато всем стало ясно, кто такой Роман, да еще Кац.
Поднимаюсь в бар, вижу Синицина, прошу: "Андрюша, купи
мне шампанского." -- "А ты будешь?" -- он не верит. "Сегод-
ня мне хочется: шампанское -- символ победы!" В те минуты я
чувствовал себя примерно так же, как Алан Прост на подиуме.
Следующий день для меня выходной. Сегодня "весь вечер на
манеже" Николай Ютанов. С утра пресс-конференция издателей.
По привычке, прошу гостей пройти в малый зал. Сам не сажусь
-- всегда найду оправдание административными заморочками,
курсирую по просторной светлой галерее, заставленной кадка-
ми (возможно, с пальмами -- не обращал внимания) между прек-
расными людьми. В зале за длинный стол рассаживаются Чер-
тков, Людмила Михайловна и Наташа Резанова из "Флокса",
представители "Поляриса", Алан Кубатиев, Ефим Шур, ребята из
"Галактических новостей"... Первыми выступают представители
"Флокса". Из всего выступления Людмилы Михайловны (пропус-
тив мимо ушей объективные трудности) я запомнил одно: они
предполагают выпустить роман Логинова. Людмила Михайловна
уже прочитала рукопись, и, как главный редактор, решила. И
объявила во всеуслышание. (Все это здорово и прекрасно,
только договор-то так и не подписали...)
Затем меня что-то отвлекло и больше я в зал не возвращал-
ся -- каюсь. А, вспомнил, приехало "Х.колесо" и Сидор пору-
чил мне показать им главный зал. Вот уж действительно... Я
хорошо отношусь к Луизе и режиссеру Елене (сколько раз пы-
тался запомнить отчество и фамилию и забываю через пять ми-
нут, как расстаюсь с ней), но творчество их органически не
приемлю -- скучно. Это хорошо было в конце восьмидесятых --
заставлять думать, а сейчас извольте меня прежде всего раз-
влечь, а пищу для ума, которая необходима (кто ж спорит?)
замаскируйте. Иначе я зевну и переключу программу, благо те-
перь их много.
И вот: вручение "Странников", грандиозное шоу. Вновь
пришлось тщательно бриться и залезать в костюм с галстуком.
На сцену вышел лысый профессионал со щегольской бабочкой
и в пижамно-полосатом костюме, глубоко чуждый самому духу
"Интерпресскона". И с непередаваемыми профессиональными ап-
ломбом и вальяжностью он зачитал глубоко чуждый ему текст. Я
не обиделся, я ждал результатов. А мне показали длинноногих
красоток, никаких чувств, кроме досадливого недоумения у ме-
ня не вызвавших -- я ждал других зрелищ. И время им пришло.
Б.Н. выступил с предварительной речью, рассказав набив-
шую оскомину историю про Гамбургский борцовский кабак и
сравнив "Странника" именно с этим действом. Затем на сцену
вызвали Владимира Дмитриевича Михайлова, для вручения пре-
мий. Затем по очереди поднимались члены жюри, вскрывали кон-
верты и объявляли лауреатов.
Геворкян (вскрывая конверт): "Сейчас назову своего канди-
дата, а конверт в рот и проглочу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11