..
Мухортова пришла в ужас.
— Ах, что ты, что ты, Елена! Разве можно такие слова говорить: насильно! Да я первая возмутилась бы! Надо убеждением подействовать! Надо резоны представить! А то насильно, вот выдумала. Совсем ты стара становишься, тоже из ума выживаешь! Насильно!..
Генеральша была возмущена.
— Говорила я с пей, да разве ее уговоришь,— ответила Елена Никитишиа.
— Ты говорила уже?
— Да так, стороною,— пояснила Елена Никитишиа, уклоняясь от прямого и откровенного ответа.
Она уже несколько раз пробовала усовещевать «дев>ку», под влиянием какого-то смутного страха, чуя, что в доме делается что-то неладное. Практический смысл прямо подсказывал ей, что нужно ковать желе-
зо, пока оно горячо, что теперь еще можно «сорвать» что-нибудь с господ на приданое, а что после, может быть, будет уже поздно. Сорвать можно было, только выдав Полю замуж; обеспечивать судьбу обольщенной девушки, не выдавая ее замуж,— этого еще не случалось в практике мухортовских господ и дворни и, кроме того, просить об этом было неловко, так как подобная просьба могла быть принята за недоверие к господам. И на воле у Елены Никитишны остались понятия и взгляды крепостной.
— Ну, и что же? — продолжала расспрашивать Софья Петровна.
— И слушать не хочет! Вот уже истинно нажили горе! Конечно, если бы сам Егор Александрович ей сказал, может быть, она и согласилась бы.
Генеральша ухватилась за эту мысль. Действительно, это было проще всего. Он должен уговорить эту молодую девушку и загладить свой проступок.
— Я с ним поговорю...
— Не станет только он ее уговаривать! — с сомнением возразила Елена Никитишна.
— Ну, вот еще выдумала! Должен же он понять, что надо уладить это дело... Наконец, я мать, я могу ему приказать... Ты, с своей стороны, Елена, постарайся разъяснить ей ее положение, а я поговорю с Жоржем... Надо кончать скорее!..
— Ах, девка, девка, сколько она хлопот наделала! — вздохнула Елена Никитишна.
— Ну, не горюй, Елена, что делать! Авось, все уладится!.. Поверь, что я постараюсь сделать все, зависящее от меня... Ну, а ты помоги со своей стороны...
Генеральша милостиво отпустила Елену Никитиш-ну и твердо решила переговорить с сыном. В последнее время он как будто избегал разговоров с матерью, и генеральша совершенно не знала его планов относительно будущего. Она знала только, что он для чего-то просматривает «противные» отчеты по имению, и не понимала смысла этих занятий. Чего уж просматривать старые счеты, если стоишь на краю пропасти?..
Улучив удобную минуту, она пригласила сына к себе на половину и сказала ему:
— Жорж, мне нужно серьезно поговорить с тобою...
Он не без удивления взглянул на нее, но тотчас же заметил:
— Я очень рад, потому что и мне нужно поговорить с тобою.
— Я насчет Поли,— начала генеральша, когда Егор Александрович опустился в кресло около ее кушетки.
— Насчет Поли? — с еще большим удивлением спросил он.— Что такое случилось?
— Кажется, ты должен бы знать лучше меня, в каком она положении.
— А,—со вздохом проговорил Мухортов.— Я знаю... то есть подозреваю... этого нужно было ждать...
— Меня огорчает, мой друг, твое равнодушие,— сказала с упреком мать.
— Почему ты знаешь, что я равнодушно отношусь к этому? — спросил он.— Но воротить прошлого нельзя, и сколько бы я ни волновался, поправить дела тоже нельзя!
— Нужно поправить!—тоном строгого наставника заметила генеральша, делая особое ударение на слове «нужно».
Потом она прибавила:
— Да, нам надо позаботиться о се судьбе и о судьбе ее ребенка... твоего ребенка... Это наш святой долг!..
— Я именно это и хочу сделать, но прежде всего мне нужно привести в порядок наши собственные дела,— сухо ответил сын.
— Что же общего между нашими делами и ею?— пожимая плечами, произнесла генеральша.— Страя-вое сопоставление!.. Мы должны постараться ее пристроим, за кого-нибудь, вот в чем наш долг.
Он усмехнулся.
— Хорошо заглаживанье проступка: сделать ее еще несчастнее. Она, впрочем, никогда не выйдет ни за кого замуж.
— Надо ее уговорить.
Он нетерпеливо пожал плечами.
— Это бесполезно! Да на ней никто и не женится,—сказал он с горькой усмешкой.— Кому же нуж-
на брошенная любовница, да еще с ребенком...
— О, мой друг, поверь, что в их кругу на это смотрят не так, как у нас. Дадим приданое, найдется и жених, и она...
— Вот именно этот-то вопрос меня и занимает теперь,— начал он.
— Так ты думал ее пристроить? — обрадовалась генеральша.
— Нет, я не о ней говорю, а о деньгах,— сухо ответил сын.— Я почти окончил проверку отчетов по управлению имением... Но я не знаю еще одного. Сколько у тебя долгов в Петербурге?
— Где же мне помнить,— с пренебрежением сказала Мухортова.
— Их надо вспомнить; иначе придется плохо... Ты что-то говорила перед отъездом сюда о модистке?
— Да, там я должна пустяки какие-то... пятьсот или семьсот рублей... Там еще какой-то долг обойщику... тоже пустяки...
— Это вовсе не пустяки, потому что у меня и так почти ничего не остается,— заметил Егор Александрович.— Мне надо знать точно цифру твоих долгов, и я тебя серьезно попрошу дать мне в этом отчет... Я, конечно, свято расплачусь за тебя, но это будет в последний раз...
Его тон был необычайно тверд и резок. До этой минуты он никогда так не говорил с матерью.
— Жорж, что с тобой? — воскликнула генеральша и сама возвысила голос.— Каким тоном ты говоришь это? Я не привыкла...
Он перебил се.
— Я тебя попрошу не волноваться! — стараясь быть сдержанным, заговорил он.— Ты еще недавно сама говорила о необходимости спасти честь нашей фамилии. Именно это я и решился сделать, не пятная себя новым бесчестьем — продажею себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67