»)... занимаешься этим делом около трех месяцев. За это время ты хоть раз задумался, как и почему убитый мальчик и его товарищ оказались в тех местах? Приходила такая мысль тебе в голову?
— Не раз приходила, ага!
«Врет!»
— Тогда объясни, почему мальчики там оказались.
— Да кто ж их знает...
Омару захотелось вскочить и треснуть кулаком по столу, но он привык владеть своими чувствами, и на его лице не дрогнул ни один мускул. Даже наоборот: не желая смущать следователя, отвернулся к окну, зная, насколько остер и проницателен его взгляд.
Так и не поняв, чем был продиктован этот «официальный» вызов, он все же пришел к заключению, что на Кашафова кто-то давит. Ведь если эти вызовы ничего не дают, все же действуют на нервы и основательно изматывают вызываемого. А иначе к чему вся эта говорильня? Ничего существенного Кашафов не сказал, ничего конкретного не спросил.
Когда он, злой и огорченный, вернулся домой, Сауле и Зауреш лежали на разных диванах и горько рыдали. Он стал настойчиво их расспрашивать и наконец узнал причину. Оказывается, пока его и Сауле не было дома, приходил какой-то «толстый дяденька» и просил передать отцу с матерью, чтобы они немедленно освобождали, квартиру. Отцу, мол, теперь эта квартира не положена. Нужно переезжать в другую. Хоть Омар и рассмеялся деланно, зная, что никто и никогда не выселит его из этой квартиры, если только он сам не пожелает, все же то, что незримые недруги стали применять такие недозволенные методы, выживая его из Ортаса, неприятно поразило его. Кровь застучала в висках. Он ушел в свой кабинет.
— До чего мы дожили!—успела выкрикнуть ему вслед Сауле.
Слышать это было невыносимо. Он прислонился разгоряченным лбом к холодному кафелю, постоял немного,
а потом несколько раз с силой ударил кулаком по стене.
И все же эту ночь он спал мертвецким сном; как только затрезвонил будильник, он вскочил с постели, распахнул обе створки окна настежь; небесный простор сиял в утренних ярких лучах солнца, тучи в душе тоже развеялись.
Единственный способ разбудить скованные сном мышцы— это движение. В утренней зарядке Омара нет особой системы. Приседает, наклоняется (вперед, желая дать нагрузку мышцам, вытягивает вверх руки, сцепив пальцы, чтобы размялась поясница, напрягая позвоночник; вращает головой — мышцы шеи тоже требуют разминки, ложится на спину и начинает делать ногами движения велосипедиста. Словом, выполняет упражнения, какие на ум взбредут. Затем умывается, растирает спину жестким полотенцем, пальцами массирует десны, потому что свято верит в целебное свойство «яда» кожи рук, бреется только опасной бритвой, потому что уверен, что у крепкой стали тоже есть свой целебный яд, предохраняющий от болячек на лице; семье, которая в это время еще спит, готовит чай, ничего оскорбительного для мужчины он в этом не видит. Сегодня Омар спустится в шахту, станет рядовым инженером, но Сауле об этом он не скажет, понимает, что незачем. Судьбу, которую выбрал он, едва ли одобрит его жена.
Все прошло так, как было задумано: попили чаю, но его мучило то, что он не мог выбрать костюма попроще. Перебирая одежду в шкафу, сердился: кто это придумал, чтобы инженер одевался на работу бог знает как. Махнул рукой — надел светло-серый костюм, красную сорочку, нацепил бордовый галстук — шик! Когда на остановке на него стали обращать внимание, он пошел пешком.
По сложившейся годами привычке, он обращал внимание на дома, дворы, детские площадки, на арыки, на зеленые насаждения и думал: надо бы вот здесь подправить, а это выстроить заново! Поймав себя на подобной мысли, он засмеялся: рядовой инженер не должен задумываться, как лучше благоустроить дворы. Зачем собаке железо? Надо жить не мудрствуя лукаво, выращивать картошку на своем участке и довольствоваться богатыми урожаями. Времени у Омара впереди много. Оразхан сказал, что ждет его без десяти восемь. Омар свернул в городской парки пошел тенистой аллеей. Прекрасная, прямая аллея! По утрам, когда здесь никого нет, можно делать пробежку. Русские говорят: не так страшен черт, как его малюют. Почему, Омар, ты так переживал, что перестал быть мэром города? Ведь тогда постоянно казалось, что вот-вот на тебя обрушатся все семь небесных сводов, а теперь куда как просто и легко! Придешь, тебе выделят участок, и будешь себе копать картошку. Ни ответственности особой, ни неприятностей.
Без десяти восемь Омар вошел в кабинет Оразхана. Начальник шахты, видимо, только что провел планерку с начальниками участков, но человека три-четыре, в их числе главный инженер и председатель месткома, еще не ушли.
Его приветствие присутствующие в комнате восприняли так же, как и вчера: поглядывая на дирижерскую палочку Оразхана. Тот не смог скрыть недовольства в голосе при виде нарядного костюма Омара:
— Вы пойдите... переоденьтесь и возвращайтесь сюда...
«Пойдите... переоденьтесь» — это было понятно. Омар спустился вниз, в раздевалку. У той же давнишней нестареющей тети Кати подобрал себе спецовку по размеру, переоделся, поднялся наверх. В кабинете теперь были только Иван Иванович Изотов и Оразхан. Изотов, по виду, был сконфужен. Как нашкодивший мальчишка, не мог поднять на Омара глаз.
— Ну, Иван Иванович, вам ясна задача? — уточнил Оразхан.
Обычно словоохотливый, Изотов не ответил ни да ни нет.
— Омеке, вы идите с Иваном, он отведет вас на ваш участок.
Изотов шел молча, Омар молча следовал за ним. Они спустились в шахту. Хозяином шестого этажа восьмиэтажной шахты является Изотов. Туда они и добираются. Изотов молчит, лишь украдкой поглядывая время от времени на Омара, что-то, видимо, хочет сказать, однако не решается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164