Получили телеграмму от отца, приезжает из Белоруссии, решили подождать и поехать на его машине...
Кулкелдиев и сам не замечал, что с годами становится суеверным. На этот раз он вернулся с курорта на неделю раньше, потому что свой день рождения — а он праздновал шестидесятитрехлетие, возраст пророка Мухаммеда,— решил отпраздновать дома.
Как только он открыл глаза, к нему вошла жена Софья Леонидовна.
— С днем ангела! — сказала на русский манер Софья Леонидовна и, с трудом нагнувшись, мешала толщина, поцеловала мужа в щеку. Потом она вручила ему две телеграммы.
Кулкелдиев присел на постели.
— Спасибо, Софьюшка! Желаю и тебе не старея достичь моего возраста! — сказал он весело.— Ну-ка, ну-ка! Что за телеграммы?
Прочитав пространные, с юмором телеграфные послания, он громко захохотал, легкомысленно не подумав, что с потолка может посыпаться штукатурка. Одна телеграмма была с Дальнего Востока, от старшего сына-летчика, другая — из Киева, от дочери-аспирантки.
— Вот щенята, рассмешили, а! — восторгался он.
Софья Леонидовна благодушно улыбалась, стоя у постели новорожденного. Она приготовила мужу сюрприз и была в отличном настроении.
— А теперь, уважаемый Койшыбай Кулкелдиевич, позвольте преподнести вам от всего сердца этот скромный подарочек.
Она протянула к нему широкую пухлую ладонь, на которой, как маленькие чебачки, продетые в серебряную цепочку, лежали два миниатюрных ключика. Кулкелдиев опять пришел в восторг. Что за ключи, ему было ясно. Когда он уезжал на курорт, жена заявила, что к его приезду у них будет своя «Волга». Он не соглашался, было жаль угробить столько денег, но, как видно, тщетно.
— Значит, все же настояла на своем! Но ведь дорого, Софочка!
— Не дороже твоей радости, милый. Сам же говорил, что шестьдесят три года для мусульманина — возраст значительный. Ведь многие и не доживают до этих лет. А что сберкнижка? Просто бумага, и все! Теперь же, если захочешь, садись в машину, путешествуй, радуйся! Дай тебе бог жить еще долгие годы!
— Это не намек на мой пенсионный возраст?
— Боже упаси, Коленька! О чем ты говоришь!
Неприятная мысль, хоть и ненадолго, омрачила семейную идиллию. Софья Леонидовна воскликнула:
— Да ты хоть взгляни на машину! Такая красавица, просто глаз не оторвешь. Цвета морской волны.
— Что «Волга»! — патетически воскликнул Кулкелдиев.— Есть она или нет, не в этом дело, но за твою доброту ко мне спасибо тебе и низкий поклон, Софьюшка!
Да, в этот миг Кулкелдиев был по-настоящему счастлив, весь день он прожил счастливым, в хорошем настроении; хотя отпуск еще не кончился, сходил на работу, сам провел «летучку», которую обычно проводил главный инженер. Каждый из одиннадцати пунктов повестки на «летучке» досконально обсудили и нашли решения, за исключением одного вопроса, который пришлось отложить,— это «гвозди» Омара, о необходимости «забить» которые давно уже шел разговор. Оказалось, что уже принятый проект так и пролежал под сукном до его приезда, никто им не занимался. Поначалу Кулкелдиев рассердился, а потом рассудил: почему я в этом обвиняю кого-то? Самому надо было давно заняться. Для начала нужно повидаться с Омаром, от этого будет зависеть вся дальнейшая работа.
У Кулкелдиева была давняя идея, которой он отдал многие годы: при помощи реактивных взрывателей получить небывало крепкий железобетон; по его расчетам, плотность этого бетона должна быть такой, чтобы кубический метр весил сорок — пятьдесят тонн. Работа, которая была уже выполнена в расчетах, никак не претворялась в жизнь, и это мучило его. Долго ломая над проблемой голову, он наконец разыскал себе двух соавторов, оба доктора наук, работают в киевском Институте прочных сплавов, оба сторонники идеи Кулкелдиева.
В сорока километрах от города находится старая шахта, в которой руда давно выработана. Вот уже полгода, как в этой шахте колдуют двое его соавторов, однако стали возникать "опасения, что из затеи ничего не выйдет. Поэтому, вернувшись из отпуска, Кулкелдиев сразу же устремился в шахту. Он задумал: если получится, то
«гвозди» Омара можно изготовить из вновь изобретенного бетона. Неловко, если сам он, Кулкелдиев, не примет участия в судьбе своего комбината. «Идею Берденова провел в жизнь Кулкелдиев!» — должно говорить будущее поколение.
Но к вечеру из шахты он вернулся расстроенным: надеждам, похоже, пришел конец. Вся беда, все неудачи заключались в том, что не было достаточно сильной взрывчатки, не хватало мощи взрывного удара. Если бы использовать атомный взрыв! — размечтался он. Но и время нужно, а где его взять? Время...
«Время! Время!» — расстроился он, и это расстройство в тот день привело Кулкелдиева к неожиданной беде.
Он пришел домой веселый, тщательно скрыв от Софьи Леонидовны свои сомнения.
— Мать детей моих, одевайся! Я покачу тебя на нашей машине. Отдохнем на берегу моря! — объявил он.
Он сам вывел из гаража «Волгу», постоял, любуясь хромированными частями красавицы, затем съездил «напоил» ее. Когда вернулся, Софья Леонидовна уже ждала.
— Ну, мать, садись рядом, так прокачу, что у тебя слезы покатятся!
Когда они выехали на магистраль, Кулкелдиев совсем взбесился, озорно посматривая на спидометр.
— Лети, коняга, лети! Софья, как тебе нравится твой старик?
— Ехал бы потише, Коленька, как бы чего не случилось. Ведь сам любишь приговаривать, что, когда 'начинает озорничать старый верблюд, добра не жди.
— Не волнуйся. Лучше полюбуйся талантом своего старика!
Кулкелдиев, опьяненный бешеной скоростью, не повернул к дому отдыха, а продолжал мчаться прямо по трассе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164