«Граждане пассажиры, соблюдайте спокойствие! — послышался голос пилота в динамике.— Если вы будете сидеть спокойно, мы благополучно совершим посадку. Я клянусь вам, граждане пассажиры! Садитесь на свои места. Если вы толпой соберетесь в передней части самолета, всем нам конец. Тогда самолет упадет, граждане пассажиры!» Летчик продолжал умолять жалобным тоном, но люди и не думали слушать его. Из третьего салона опять выскочили несколько человек. Они пробежали весь второй салон и столпились у закрытой двери, ведущей в первый. Люди кричали, матерились, колотили в дверь.
— Собаки, хотите спрыгнуть с парашютом, а нас погубить в огне! — раздался чей-то безумный вопль.
Вот теперь нутро самолета было настоящим адом. Летчик опять начал умолять. Омар приткнулся к иллюминатору: земля стала ближе, четко видны ленты дорог.
Если бы не было паники, возможно, мы бы успели приземлиться благополучно. И тут Омар начал действовать. Он перескочил через ноги сидящих как истуканы Назияш и Ногайбека, вцепился в спинки двух кресел и встал в проходе, преградив путь тем, что бежали из третьего салона. Обезумевшие пассажиры кричали, ругались, а один из мужчин даже наотмашь ударил Омара.
— Назад, скотина! — Омар молниеносно отстегнул широкий солдатский ремень и начал хлестать наседавших на него обезумевших людей по головам, по рукам, по чему попало без всякой жалости. Он понял, что их может остановить только жестокость. Обернувшись к человеку в форме летчика, он крикнул:—Чего сидите? Помогите остановить этих животных! Они же перевернут самолет!
Человек в форме летчика не обратил на его крик внимания. Возможно, он потерял сознание. Омар и его хлестнул ремнем по лицу. Тот подскочил с кресла.
— Идите сюда! Встаньте! Держите вот этих!
Еще трое-четверо мужчин из второго салона стали помогать им сдерживать рвущихся на нос самолета.
Сидящий до этого истуканом Ногайбек вдруг зарыдал и тоже бросился вперед. Омар толкнул его в грудь и усадил на место, Ногайбек на четвереньках пополз по проходу, желая пролезть между ног Омара. Тот зажал его голову ногами, и Ногайбек зарыдал еще громче. Он мешал сдерживать толпу, и тогда Омар поднял его на вытянутую руку и швырнул на сиденье через голову Назияш.
Ногайбек рыдал, а невеста хлестала его по щекам и с визгом кричала:
— Прекрати! Идиот!
Летчик, видимо, совсем пал духом, он жалобно просил:
«Граждане, граждане, мы упадем! Сдайте назад. Мы не сможем сесть. Разобьемся!» н :г Вдруг самолет вздрогнул. Все!
Нет, кажется, еще не конец. Это шасси коснулись полосы. Самолет дрожит всем своим могучим телом, и только что плачущие, рыдающие люди вдруг сразу как-то приумолкли, наступила тишина! «Интересное все же существо человек!» Подрагивая, самолет наконец остановился, все застыли на своих местах —сидя, стоя, лежа.
Какое-то время в салоне не было слышно ни звука,
только потрескивал невыключенный динамик, будто в него забралась мышь, но вот он сказал спокойно и ровно:
«Граждане пассажиры, наш самолет совершил посадку. Все благополучно, поздравляю вас!»
В салоне началось болезненное, лихорадочное оживление. Люди неестественно громко разговаривали, смеялись. «Интересное существо человек!» Подали трап, открыли двери, в чрево самолета ворвался свежий воздух. Омар увидел ряды пожарных машин и машин «скорой помощи». В первом салоне белые халаты нагнулись над кем-то.
— Сердце разорвалось...— услышал Омар шепот.
Когда он сошел на землю и оглянулся, укутанный белой пеной усталый самолет, казалось, дремал. Терпевших аварию пассажиров собрали всех вместе.
— Стойте здесь и никуда не расходитесь! — предупредили дежурные.
Вещей у Омара не было. Он надел темные очки, ловко обошел дежурную и ускользнул от своих товарищей по несчастью. В зале он услышал такие разговоры:
— Говорят, некоторые сошли с ума...
— Много от разрыва сердца умирало!
Он устроился в одном из тихих уголков зала, и только теперь пережитое дало о себе знать, руки и ноги задрожали, щеки и веки стали дергаться, зубы тоже застучали, выбивая дробь. Хоть душа и была спокойна, а тело- то, оказывается, боялось. Не страшилось сознание, но страшилась материя. Да... трусом человека делает тело, сотворенное из глины и воды! Он с ненавистью взглянул на дрожавшие руки. Все зло в жизни от трусости!
Он увидел стоящую в центре зала Назияш, ее окружили парни и девушки, наверное, те, что встречали жениха и невесту. Назияш заметила Омара, сказала что-то своим, помахала ему рукой и направилась к нему.
Когда она подошла, он увидел, что у нее от слез опухли веки. Она улыбнулась, но улыбка была вымученная.
— О... Омар... ага, как вы и говорили: разорвались тучи в небе... Я не выйду замуж за Ногайбека. Но его родные... его друзья... они не отпускают меня, не покупают обратно билета...
Омар вынул из кармана деньги и протянул Назияш, пожал ей руку.
— Будь здорова, живи счастливо.
— Спасибо, ага, я занесу деньги, когда буду в Ортасе,
Омар ничего не ответил.
Претория
ВТОРАЯ
Тетрадь четвертая
Они приехали в Алма-Ату в один день, но, конечно, и не подозревали об этом. Райгуль прибыла поездом номер семь вечером, в шесть часов сорок минут; Аспанбай сошел с девяноста девятого, скорого, в семь десять. Райгуль долго стояла с чемоданами в зале ожидания. Она много слышала о больших городах, но приехала сюда впервые.
Али — «дядя» Аспанбая — важно сел в такси, важно посмотрел сквозь черные очки, важным голосом произнес:
— Гостиница «Медео»! — Этого ему показалось мало, так же важно он добавил:—Поезжайте верхней дорогой, ближе к горам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164