Поставила на огонь мясо, сбегала в магазин и купила коньяку. Али рассказал про Аспанбая и Анастасию Ивановну.
— Почему ты их оставил на улице? Иди позови в дом! Пусть у нас живут. Четыре комнаты — на всех хватит, а потом квартиру себе подходящую найдут.
Кажется, она начинает умнеть, но все равно Али ей не поддастся, мириться он не будет! Но чем больше Али думал о том, что никогда в жизни не помирится с женой, тем [ больше его тянуло к ней.
На следующий день, когда в доме Алии еще не просохли слезы радости от примирения, из мощного «Икаруса», следовавшего маршрутом Таскала — Алма-Ата, вышел длинный как жердь и усохший мужчина. Это был Караку-тан, сын которого без всяких подпорок поступил в институт. Решив не отдавать своей чернавке, так он мысленно называл жену, две с половиной тысячи из трех, предназначенных для взятки, Каракутан собрался как следует отметить радостное событие и, не жалея денег, развеяться.
В Алма-Ате у меня есть друг писатель, думал он. Мы тогда с ним здорово поддали в гостинице! Наверно, он меня не забыл, поеду-ка в Алма-Ату, найду его, пусть повозит по городу, покажет его прелести. Вот с какими мыслями Каракутан сошел с «Икаруса».
Представим себе на минутку, что было бы с хозяином полутемного, с грязными окнами дома, когда наконец окна вымыты, в них льются солнечные лучи, и вдруг какой- то озорной мальчишка бросает в окно камень. В семью Али Каракутан ворвался именно таким вот мальчишкой- хулиганом.
Сойдя с автобуса, Каракутан немного постоял, разглядывая город и толпу нарядных жителей столицы. Ну и дела у господа бога! Собрал столько людей в одном месте! Копошатся как черви... Нет, так нельзя стоять, надо поскорее разыскать писателя. Он ведь сам говорил: приедешь в Алма-Ату и не разыщешь меня — смертельно обидишь!
Обшарив внутренние и наружные карманы своего серого костюма, который когда-то купил ему в Ортасе Охмар и который от неаккуратной носки стал похож на мешок, накинутый на плечи, Каракутан наконец обнаружил засаленную, мятую записную книжку, поплевал на палец, чтобы разлепить страницы, и долго искал телефон Али. Нашел. Позвонил из автомата. Ну и жители эти столичные! Ничего до них сразу не доходит, сколько Али мучил его, пока узнал.
Состоялся такой разговор:
— Аллё!
— Да...
— Ты Али?
— Да, да...
— Это я!
— Кто — я?
— Что, не узнаешь уже?
— Говорите потише, у меня лопаются перепонки...
— А, наконец-то узнал?! «я- Да нет...
— Душа из тебя вон, не хитри!
— Не острите! — сказал Али.
И в это время их разъединили.
Обежав автовокзал, Каракутан набрал кучу двухкопеечных монет и опять набрал номер Али.
— Аллё, телефон испортился.
— Да, да...
— Вот мы и приехали!
— Кто вы?
— Ну... На самом деле не узнаешь? Это я, я — Сомжурек!
— Какой Сомжурек?
— Ты что, решил посмеяться надо мной?! Сомжурек я! Мы же познакомились в Ортасе, я земляк Омара и Ми- раса.
-— А-а... Каракутан, значит!
— Да, Каракутан! Вот, приехал в ваши края.
— Добро пожаловать! Откуда звонишь?
— С автовокзала. Из Таскала приехал. Сын в институт поступил. Такая радость!
— Поздравляю! Приезжай ко мне!
— Эй, ты оставь это свое «приезжай»! Бери такси и увози меня отсюда!
Что подумали на том конце провода, Каракутан не знал, но сам он лично огорчился крепко. Ну что ты с ними поделаешь, с этими городскими! Ничего не соображают! Приезжай, говорит, ко мне! Легко сказать! А как мне найти тебя? Вот бы я и бродил по городу как мальчишка, уговаривая каждого шофера. Но что за выходки у горожан? Он так рассердился на жителей столицы, что, закурив дешевую сигарету «Памир», не стал затягиваться горьким дымом, а проглотил его. Интересные все же люди, ворчал он.
Когда Каракутан выкурил три сигареты, то увидел Али: оглядывается по сторонам беспокойно, да как же ему, бедняге, не беспокоиться, ведь такой гость приехал, соскучился он, наверное! На Али рубашка узкого покроя, какие-то брезентовые синие штаны с выстроченными карманами, такие только мальчишки носят, на ногах туфли из ремней, пальцы вываливаются, словом, вид человека, которого вы гнали со службы. Склонный к скоропалительным выводам, Каракутан решил: тот костюм, в котором Али был в Орта се, наверно, единственный. Эти бедные горожане живут но присловью: волк, чтобы скрыть свою худобу, при виде со баки вздыбливает шерсть.
На Али, который с улыбкой протянул ему руку, он по смотрел строго:
— Что за вид у тебя? Будто только что от грабителей вырвался!
Али чуть смутился и засмеялся. «А-а, наверно, у него туго с деньгами!
— Ну, что мы стоим, такси ждет, поехали!
— Куда мы поедем?
— Ко мне домой, твоя ровесница уже готовит обед...
Каракутан стоял вытянувшись, как пугало среди стеблей проса, двигаться он не собирался — задумался; ЭВМ у него работала быстро, он сравнил две возможности и нашел решение, которое счел самым верным:
— Ты пока оставь все это — и дом, и обеды там... Они никуда от нас не убегут. Ты вези меня в лучший ресторан! Позови и келин, то есть ровесницу, гульнем на славу! Отца его...
Али не стал возражать, пошел, позвонил домой и, вернувшись, сказал:
— Ровесница твоя передает тебе привет, она не сможет приехать. Она сердится, говорит, что это затеяли с рестораном!
— Ну и пусть, ей виднее! А мы помчались!
Народу во всех веселых заведениях в центре города оказалось много. Не найдя свободных мест, они очутились в самом знаменитом ущелье Медео. Когда попали в сияющий, цветущий мир, Каракутан подтянулся, как охотничья птица, которую вот-вот должны выпустить на дичь.
— Не смущайся, заказывай, не жалей, отца его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164