Я поеду домой, уговорю родителей. Они сразу, конечно, не согласятся, но я знаю, на какие слабые места их нажать. Никуда не денутся! Я тебе напишу, и ты приедешь. Приезжайте свататься вместе с Али-ага. А дальше посмотрим...
Аспанбаю ничего не оставалось делать перед таким решительным предложением, как только кивать головой и говорить: понятно, понятно. Когда он, смущаясь, сообщил о предстоящей своей женитьбе Али, тот обрадовался.
— О, так это же здорово! Еще одна семья Есентаевых появится!
Не затягивая, выхлопотал паспорт Аспанбаю на имя Есеитаева.
Накануне Октябрьских праздников пришла от Райгуль телеграмма: «Все решилось положительно. Приезжайте, ждем!»
Али насильно — ругаясь, пугая, угрожая — уговорил- таки Мираса, своего друга, поехать в аул Райгуль, находившийся под Ташкентом. Втроем они сели в голубую Мирасову «Волгу» и покатили.
Так незаметно затягивалась мягкая шелковая петля последующих событий.
Уехавший в Алма-Ату Али не знал, что за время его отсутствия драматические события, разыгравшиеся в Орта- се, близились к развязке. Оправившись от потрясения и выписавшись из алма-атинской больницы, приехала в Ортас Нэля Самсоновна и о чем-то долго наедине разговаривала с директором школы в его кабинете. К тому времени выздоровел и Саша Подкова, он тоже отчасти пролил свет на гнусную роль учителя химии. Матеков сознался под давлением улик в своем преступлении, сознался и в том, что он и есть «ортасский мальчик-жалобщик», сказал, по чьей указке писал свои клеветнические заявления. Так всплыло имя и Аблеза Кенжеевича...
Но пока что Али всего этого не знал..
Когда Али и Мирас переступили порог дома Абдуллы —отца Райгуль,— родители девушки приняли сватов честь по чести: созвали гостей, Мираса и Али посадили рядом с заслуженными людьми аула, зарезали жирного барана, стол ломился от яств и напитков. Но на следующий день, когда в доме остались лишь близкие, Абдулла сказал:
— Дорогой Али! Дорогой Мирас! Мы с матерью оценили ваше благородство — вы перед людьми назвались братьями Аспанбая. Для всех пусть так и будет. Закрытый казан останется закрытым. Но мы-то знаем, что жених — круглый сирота. Не такого зятя мы хотели. Вы, конечно, скажете, Абдулла мечтал нажиться на калыме! Это неверно. Райгуль наша дочь, она дарована нам богом, у нас и в мыслях не было продавать ее за деньги, хотя, конечно,— тут Абдулла кашлянул в кулак,— уж коли существуют старинные обычаи, следует придерживаться их. Ну да ладно, как говорится, на нет и суда нет! Стало быть, мы с матерью не в восторге от жениха, но хотим Райгуль счастья, и уж если случилось так, что дети встретились и полюбили
друг друга, нам остается лишь благословить их и соединить навсегда... Однако! — Абдулла поднял указательный палец, дескать, внимание! — У нас есть два условия, которые и вы, и дети обязаны будете выполнить. Ведь гласит же пословица: и просьбу раба один раз выполняют. Первое: вы задержитесь здесь и уедете только после свадьбы; второе — и это основное требование — молодые останутся в ауле и будут жить с нами. Мы не можем доверить Аспанбаю— сироте без роду и племени — нашу дочь, которая еще не видела жизни; да Аспанбай и сам еще ребенок. Вы назвались братьями жениха, поступили благородно, опекая сироту, но согласитесь, вы —люди занятые, у вас в Алма- Ате много дел, своя жизнь, свои заботы. Очень скоро вам станет не до чужих детей. Чужая кровь есть чужая кровь. Ведь так? Не обижайтесь на нас, не подумайте, что мы вам не доверяем, однако теперь — это наш груз, и валить его на другого нехорошо. Здесь, в ауле, среди своих, молодые быстро встанут на ноги.
Свадьба в Кызылжиде была богатой и прогремела на весь район. Дело дошло до того, что из Ташкента пригласили артистов Народного театра, и они вместе с участниками самодеятельности совхозного клуба показали свое искусство на специально сооруженном во дворе по случаю свадьбы деревянном настиле.
Распорядителем на свадьбе был молодой директор совхоза Асылжан, он славился по всей округе как остроумный, находчивый тамада, и родители Райгуль гордо посматривали на гостей: заполучить на свадьбу такого человека не каждому по силам. Гости, а их было около четырехсот, по очереди всходили на самодельную эстраду и выкрикивали в микрофон пожелания молодым. Но пожелания пожеланиями, а, как говорится, сухая ложка рот дерет. Райгуль и Аспанбаю без конца тащили подарки: ковры, тончайший хрусталь, даже подводили коней. Одних телевизоров набралось штуки четыре.
Никогда Аспанбаю не приходилось так туго, как на собственной свадьбе, среди этого бешеного веселья. Юноше, привыкшему к .уединению, всю жизнь мыкавшему горе у чужого порога, было тягостно внезапно оказаться в центре внимания; Аспанбаю претили эти проявления семейственности; среди такого множества людей было неуютно и одиноко.
К тому же, откровенно говоря, Аспанбай хоть и любил Райгуль, но к мысли о том, что она станет его женой, привыкнуть не мог. Он не представлял, как будет справляться с ролью главы семьи, не представлял, как будет вести дом. Он любил ее робко, по-детски, не мечтал о скорой близости с ней, даже боялся этого. Просто хотел постоянно видеть ее, быть с ней рядом и, когда они разлучались на несколько часов, начинал беспокоиться, тосковать... Но сделать Райгуль своей собственностью?.. Об этом Аспанбай не помышлял.
Однако события развивались быстро, все покатилось как по рельсам. Райгуль поехала к себе в аул, уговорила родителей дать согласие на свадьбу, Аспанбай попросил Али с Мирасом быть у него сватами, а вот и сама свадьба..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164