странные существа люди, странные... Боясь разбудить только что уснувшего Али, он лежит притаившись» стараясь придержать дыхание; глаза его совсем привыкли к темноте, теперь четко проступают углы комнаты, контуры предметов, что находятся в ней. Аспанбай смотрит на дядю Али; оказывается, он спит с открытым ртом, дядя Али хороший, близкий к небу. Дядя Иван тоже хороший, близкий к небу; остальные — мелкие, их взор обращен под ноги, к земле; такие люди умирают. У дверей стоит стол, на столе самовар; если долго смотреть на него, то он начинает удаляться, а комната движется и расширяется, словно глядишь на нее в бинокль с обратной стороны. Сердце опять забилось, застучало, словно мельничные жернова. Началось, думает Аспанбай. И кошма, на которой лежит Али, удаляется, становясь еле видной; Аспанбай направляет глаза вниз и смотрит на свой нос — небольшой холмик; подносит к глазам правую руку —каждый палец величиной с бревно, трогает ее пальцами левой—действительно толстые как бревна; в голове начинается звон, надо быстро подняться на ноги, и тогда все встанет на свои места.
Как будто небо слилось с землей, такая тишина, только на крыше дерутся, верещат воробьи; это сейчас единственные звуки, которые и нарушают, и подчеркивают торжественный покой, царивший в ауле.
Аспанбай подошел к недостроенному дому Али, недолго постоял в короткой густой тени его стен, затем вошел внутрь, очертил прутиком место, где будет поставлена печь. Аспанбай думал о том, что пока еще у дома нет души, один лишь скелет; для Аспанбая все предметы были живыми и он считал, что этот дом тоже оживет, когда в нем сложат печь. Он думал о том, что люди никогда не жалеют своих домов, не заботятся об их душах, такие люди могут спокойно жить, когда печь разваливается и дымит, такие люди не понимают, что она — душа дома, а когда умирает душа, умирает сам дом. Ведь человек жив, пока бьется в нем сердце. Живут люди в умирающих домах и не замечают... Аспанбай никогда ни с кем не делится своими мыслями: не поймут, будут смеяться...
И еще об одном никому не скажет Аспанбай. Если ночью пристально смотреть на какой-нибудь предмет, он
начинает чуть-чуть двигаться; Аспанбай замечал это не раз.
Он взглянул на часы, приближалось его время, надо спешить на холм Тастобе, сейчас прилетит самолет. Аспанбай не обращает внимания на жару, она не утомляет его; голова не покрыта, обнаженный торс весь в капельках пота, блестит на солнце, точно медь; кажется, он вылит из нее. Клеш, сшитый из серого вельвета, перетянут в талии широким ремнем; Аспанбай нравится себе, такими он видел в кино ковбоев. Он выбирается на свою горку и стоит на вершине, глядя на запад: осталось пять минут... Три... Одна... Вот оно! В голубом небе показалось серебристо- белое острие, оно мчится прямо к нему; Аспанбай прищуривается и напряженно вглядывается: да, эта серебряная иголка тянет за собой белую нить. Подбородок Аспанбая подымается все выше и выше и поворачивается то вправо, то влево; когда мчащаяся серебряная игла, ведя за собой белый хвост, оказывается прямо над его головой, она несколько раз поворачивается вокруг своей оси, образуя белую спираль, и исчезает в бесконечности голубого прозрачного неба; в самый последний момент перед ее исчезновением слышится хлопок, похожий на выстрел. Теперь самолет превратился в ракету, и она исчезла во Вселенной, предполагает Аспанбай. Даже после того как серебряная игла растворилась в небе, Аспанбай долго еще стоит, смотря вверх; спираль — след, оставленный ракетой,—в нескольких местах разрывается, затем ее части начинают расплываться, исчезать и наконец теряются совсем,. «До свидания,— говорит Аспанбай. Эти слова адресованы летчику, одетому в скафандр, находящемуся внутри исчезнувшей иглы.— Счастливого пути!»
Аспанбай медленно направляется к недостроенному дому дяди Али, его догоняют несколько узкоглазых мальчишек, бегущих к реке. Они миновали его молча, но, удалившись на недосягаемое расстояние, стали кричать и дразнить его: «Аспанбай! Эй ты, Аспанбай!» — потом бросились врассыпную, словно испуганные воробьи, опасаясь, что Аспанбай погонится за ними. Странные творения люди, опять думает юноша, что же неприличного в имени «Аспанбай», почему они дразнятся им?
Когда Аспанбай был уже недалеко от дома Али, над аулом протарахтел вертолет; он только что пролетел над горой Тастобе, откуда возвращался Аспанбай, потом над его головой и опустился прямо перед ним так низко, что
своими лопастями поднял столбом уличную пыль, затем снова домчался до предгорий, развернулся; наклонившись набок, повис над окраиной аула и, перепугав, разметав, как осколки бомбы, копошившихся там кур, неожиданно приземлился. Когда винты вертолета перестали вращаться, на землю спрыгнули два человека. Оба они были рослые, в холщовых костюмах, в сапогах с высокими голенищами— прямо с картины. Люди с неба, подумал Аспанбай.
— Эй, парень, подойди сюда! -
— Здравствуйте.
— Здравствуй. Это аул Тоскей, кажется?
— Да.
— Где-то здесь живет Али Есентаев.
— Вот его дом, видите — деревянный, недостроенный. А дядя Али сейчас отдыхает, спит...
— Разбуди. Скажи, друзья прибыли!
Может быть, подумал Аспанбай, Али и сам человек с неба, очень может быть...
Плаксивая дверь всхлипнула; оказалось, Али уже не спал.
— Что это тут тарахтело? Трактор, что ли, приехал?
— Это вертолет к вам прилетел.
— Чего-о-о?
— Вертолет. Говорят, буди Али, мы его друзья. Двое..,
— Ты соображаешь, что говоришь? — И, подумав: «Ну, парень совсем сбрендил!» — выскочил во двор босиком, в одних плавках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164