.. Не против?
— Не против,— ответил Кретов.
После обеда он сразу принялся за дело. Наточил штыковую лопату, снял с крыши сарая железные грабли, пошел в огород копать и рыхлить землю — готовить грядку под картошку. Работал остервенело, до седьмого пота. Остановился, когда стало совсем невмоготу.
— Завтра рукой не пошевельнешь,— сказал ему за ужином отец.— Для такой работы нужна привычка.
Так и случилось. Утром Кретов едва сполз с кровати: болели все мышцы, все суставы. Стонал, кряхтел, но улыбался — потому что не всякая боль — болезнь, не от всякой боли слезы льют, от иной и смеются.
— Сейчас разомнусь,— сказал он отцу. Вышел во двор, пробежался несколько раз от крыльца до сарая и обратно, чем раззадорил Валета, который стал рваться с цепи и лаять от возбуждения. Потом помахал руками и ногами, поприсе-дал, попрыгал до пота. А как вспотел, почувствовал сразу же, что отпустили его всякие боли. Умылся холодной водой под краном, растерся полотенцем докрасна, довершил крепким горячим чаем лечение и снова отправился в огород. К обеду работа стала и со стороны видна.
- Для ранней картошки хватит,— сказал о вскопанной грядке отец.— А это пока самое главное. Тут важно не упустить срок, иначе вся картопля в ботву пойдет.
К вечеру посадили картошку, работали вместе. Евгения Тихоновна, оценив по достоинству их доброе дело, устроила им праздник с угощением — наварила целую гору вареников с творогом. В один вареник, как и полагается, залепила комок теста с солью, сама его и вытащила из миски — так что счастье, по этой примете, опять же досталось ей.
— А вам счастья пока не будет,— сказала она мужикам, жуя усердно свой вареник,— до следующего раза придется Ждать.
— Какое уж нам счастье? — взглянув па Кретова, сказал отец.— Нам бы от несчастья уберечься.
— Не каркай,— потребовала Евгения Тихоновна.— Шуток совсем не понимаешь. Ешь да радуйся — не каждый день вареники лепятся.
— Нарадовался уже — едва дышу. До чего ж эти вареники — еда привлекательная: остановиться невозможно. Чувствуешь, что сейчас лопнешь, а никак не остановиться. Ел бы и ел до самого светопреставления.
— Немного бы и съел,— Евгения Тихоновна вытерла рукой с губ масло, потом положила на стол вилку, вздохнула и объяснила сказанные слова,— потому что светопреставление уже скоро. Вот повесят американцы в космосе свои лазеры, так и начнется светопреставление.
— Много ты понимаешь в этом деле,— возразил ей отец.
— Да уж не меньше твоего. Скоро уже светопреставление, скоро.
— Думаешь, и вареники эти доесть не успеем? — съязвил отец.
— Кто про что, а курица про просо. Вся земля сгорит, а он про свои вареники! Могилы — и те сгорят. Никто не воскреснет. Мы, старики, может, и не доживем до этого ужаса, а детки доживут, деток жалко,— прослезилась Евгения Тихоновна,— их бы хоть пожалели, ироды проклятые!..
— Чем так-то всех деток жалеть, не лучше ль об одном сыне подумать? — решился вдруг отец на тяжелый разговор.— Войны еще нет, войну переборем, а время не переборешь, грехи после смерти не замолишь — при жизни надо.
— Ты про кого? — перестала всхлипывать Евгения Тихоновна.
— Да вот, про Николая.
— Не надо бы,— попросил отца Кретов.
— А что про Николая? — спросила Евгения Тихоновна и насторожилась.
— Как это — что?! — возмутила отца ее кажущаяся непонятливость.— Ведь человек живет черт где и черт знает
как — у чужих людей, в гнилой времянке, один, без всякого досмотра, бедствует совсем, хотя у него есть родительский дом, живой отец, который имеет полное право его приютить хотя бы на время, пока он устроит свою жизнь, которая дала трещину.
— Сам он устроил эту трещину, сам пусть ее и заделывает,— сказала, встав из-за стола, Евгения Тихоновна.— Не маленький уже. Нет моего согласия на такое дело.
— Ладно,— хлопнул по столу ладонью Кретов.— Оставим эту тему. Да и не прошусь я к вам. Конечно же, сам устрою свою, как говорится, дальнейшую судьбу. В город уеду. Вот дождусь, когда приедет моя невеста, и подамся в город.
— Это какая же невеста? — остановилась собравшаяся уже было уйти Евгения Тихоновна.— У тебя же жена есть!
— Развелся. Могу показать документ. А невеста молодая, красивая, заживем с ней весело, многие еще позавидуют.
— В какой город поедете? — спросил, вдруг заскучав, отец.
— Куда захотим, туда и поедем,— ответил Кретов.— Всюду нас ждут, как говорится, с распростертыми объятиями. Так что выбор широк.
— Когда ждешь невесту? — снова присела к столу Евгения Тихоновна.
— Через недельку-другую,— прихвастнул Кретов.— Так что побуду у вас еще дня три и поеду ее встречать.
— А к нам привезешь, покажешь? — совсем заело бабское любопытство Евгению Тихоновну.— Положено невесту показывать родителям, иначе счастья не будет. Вот ты первую жену нам не показал, так все и получилось.
— На свадьбу приглашу,— пообещал Кретов.— Устрою свадьбу в городе, в ресторане. Сниму для вас номер в гостинице и приглашу.
— Куда уж нам,— махнула рукой, вздохнув, Евгения Тихоновна.— Из комнаты в комнату еле передвигаюсь. Какой там город, какой там ресторан?!
Кретов не сразу уснул. Не спал и отец, ворочался в постели, вздыхал.
— Не спится, батя? — спросил Кретов.— Что-нибудь беспокоит?
— Пожалел ты Евгению Тихоновну,— сказал с упреком отец.— Меня же не пожалел. Признайся: ведь про невесту ты все придумал?
— Почти,— ответил Кретов.
— Я так и знал. Или меня все-таки пожалел?
— Тебя, тебя. Евгению Тихоновну ты все равно не убедил бы, довел бы дело до крика, до слез. Мне пришлось бы срочно уезжать, а ты остался бы тут с нею один на один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123