такова судьба мелкого крестьянина! — повторил Матти.
— Можно подумать, что мы бездельники,— почти простонала Алина.— Трое взрослых. Без малого двадцать лет!
Мирья молча разглядывала бумагу.
— Такова судьба мелкого землевладельца,— в третий раз повторил хозяин.— Теперь нет смысла держать домашний скот, раз цена на молоко так упала.
Об этом Матикайнен говорил и раньше, однажды даже на собрании мелких землевладельцев. Алина тоже присутствовала на собрании, и ей казалось, что Матти выступил хорошо. Так и другие считали. Но тогда Алина не вникла толком в суть его слов, она просто любовалась мужем, который был одет в специально отглаженный для этого случая костюм и в белую рубашку с накрахмаленным воротничком. Он выглядел почти как господин.
Только теперь слова Матти по-настоящему дошли до Алины. «Домашний скот...» Легко сказать — домашний скот. Для нее это — Муурикки, Омена и Илона. Каждую из них она помнит маленьким беспомощным теленком. И коровы знают свою хозяйку и, завидев ее издали, радостно бегут к ней. Каждую она вырастила своими руками. Разве можно о них говорить как о товаре — выгодно или невыгодно держать? Да уж если на то пошло — так ее коровы приносят доход. Вот и Илона в последнее время стала давать больше молока.
— В наше время выгодно заниматься сельским хозяйством только тем, кто имеет машины. А мелкий землевладелец не в состоянии их приобрести,— продолжал свое отец.
— Обходились же мы до сих пор без машин,— возразила Алина.
— Эх, Алина, Алина! Обходились, конечно. Трудились до седьмого пота, а чтобы уплатить налоги и купить семена, залезали в долги. Избушка, того и гляди, развалится, а на
что новую построить? Таких денег нам в долг никто не даст, тем более что и со старыми долгами мы еще не рассчитались.
— Папа, не попытаться ли мне устроиться куда-нибудь на работу? — наконец проговорила Мирья.
— Да ты же еще ребенок.— Алина умоляла мужа взглядом поддержать ее.
Но тот сказал безжалостно:
— Конечно, нам нужно найти работу, другого выхода нет.— И, сложив бумажку, сунул ее в стол. Самое страшное он выложил в конце: — Нам придется продать дом и землю. Ведь через год-полтора они так или иначе пойдут с молотка.
На этом разговор оборвался.
Кофе пили молча.
Мирья с грустью думала, что ей придется распроститься с мечтами об учебе. Ведь совсем недавно отец обещал ей, что, как только они расплатятся с долгами, Мирья поедет учиться. А теперь, конечно, об этом не может быть и речи.
Кофе не рассеяло тягостного настроения, царящего в доме. Мать и дочь отправились за коровами. Шли погруженные в свои невеселые думы. Алина мысленно утешала себя, что все это только разговоры, все останется по-прежнему. «Нарочно пугает»,— думала она о муже.
Матикайнену тоже было не по себе. Ему тоже не сиделось дома. Он встал из-за стола и вышел на улицу, решив посмотреть поле, хотя и без того знал, что завтра с утра надо косить клевер.
Где-то в глубине души он понимал, что сегодняшний разговор был необходим. И все же теперь он раскаивался. Пожалуй, можно было подождать. Для Алины и Мирьи нет ничего дороже их дома. Да и ему нелегко от него отказаться.
Потом мысли его вернулись к Халонену. Это был тот самый Халонен, который в первые годы войны руководил местной организацией шюцкора. С тех пор в жизни Халонена многое изменилось. Благодаря отцовскому наследству и каким-то темным махинациям на черной бирже он сумел стать владельцем акций, а вскоре и директором крупной лесопромышленной компании, человеком весьма влиятельным в банковских сферах. Он уже не походил на бравого офицера — отрастил брюшко, ходить стал медленнее и степеннее, голова его облысела и блестела как зеркало.
Вот только в семейных делах у него что-то не ладилось. Импи, его жена, развелась с ним, потом вернулась обратно, но дома бывает очень редко. Она участвовала в работе различных женских и благотворительных организаций, вступила в общество «Финляндия — СССР».
Сегодня Халонен был на редкость обходителен: пригласил Матикайнена домой и угостил кофе с коньяком. Халонен говорил о трудных временах, о том, что банку приходится быть жестоким и требовать погашения долга точно в срок, но что касается Матикайнена, то ему не стоит пока тревожиться. Ведь они старые знакомые, и Матикайнен известен как честный человек. Потом Халонен добродушно пошутил: интересно, дескать, у них получается. Он, капиталист, помогает коммунисту держаться за проклятую частную собственность и, смеясь, высказал надежду, что коммунисты не забудут ответить добром за добро и, когда придут к власти и станут хозяевами положения, не будут слишком притеснять его, маленького, бедного финансового туза. Так и сказал — финансового туза. А Матикайнен должен был сидеть и слушать.
Халонен говорил, что буржуям не грех кое-чему поучиться у коммунистов. Даже в сейме буржуи только и делают, что грызутся между собой. Господин Халонен затронул вопрос о национализации и, к удивлению Матикайнена, в принципе высказался за нее, хотя, по его мнению, национализировать следовало только собственность крупных акционерных компаний и капиталы крупных банков. А мелких предпринимателей государство должно поддерживать, ибо они-то и приносят обществу пользу. Именно таким путем Финляндия избавится от безработицы и сможет успешнее конкурировать на мировом рынке. Потом Халонен полюбопытствовал, что именно заставило Матикайнена стать коммунистом после того, как он с таким трудом выкупил Каллиониеми и стал его собственником.
Матикайнен рассказал все как было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91