А теперь давно уже отказались от таких источников энергии. Теперь у нас единая энергетическая система со строгим расчетом
рентабельности и целесообразности каждой электростанции... И совершенно немыслимо даже представить какие- либо перебои в подаче энергии по единой энергетической системе. Я имею в виду отсутствие на Туулилахтинской - стройке единого напряжения, единой плановости и строгого графика строительства между отдельными объектами— Об этом я и постараюсь говорить конкретными примерами...
Девушка говорила торопливо, словно отвечая заученный урок: видимо, она мысленно уже не раз повторила про себя начало выступления. Но Елена Петровна не замечала этого: она любовалась Ниной, как мать любуется своей дочерью. Правда, она немного и беспокоилась — не слишком ли серьезный вопрос подняла Нина в своем выступлении, как бы не сорвалась, не запуталась.
Петриков открыл чистую страницу в своем блокноте и продолжал писать. Воронов повернулся к трибуне. «Смотри-ка, тихоня! Ишь загнула! — подумал он.—Послушаем! Не такая, оказывается, она робкая и тихая, какой выглядела при первой встрече».
Нина говорила, что рабочие проявляют понимание и сознательное отношение даже к таким недостаткам, в которых виновато руководство стройки: из-за отсутствия тока электросварщикам днем пришлось сидеть без работы не- сколько часов, после окончания рабочего дня они остались на своих местах- в надежде наверстать упущенное, в случае если будет ток.
Воронов про себя не признал, что он виноват; он поморщился: вот уж эта молодежь, любит покритиковать, не разобравшись толком, кто виноват. А Нина продолжала. Она перечислила больше десяти названий оборудования, из-за нехватки которых случаются простои. Воронов подумал уже с раздражением: «Что она мелет? Заявки даны. Завтра я покажу ей копии». Словно угадав мысли Воронова, девушка продолжала:
— Вместо того чтобы исправлять положение и засучив рукава добывать недостающее оборудование, Михаил Матвеевич Воронов запасается оправдательными документами—актами, копиями заявок, пришивая их к делу, будто из бумажек можно что-то смонтировать.
Воронов уже не мог удержаться — весь побагровев, он крикнул:
— Да неужели вы не понимаете, что нужна техническая документация? Как-никак вы же инженер!..
Девушка недоуменно оглянулась и потупила глаза. Она выглядела такой же беспомощной, как и при первом посещении кабинета Воронова.
Елена Петровна встала и возмущенно заявила:
— Безобразие, Михаил Матвеевич! Дайте говорить человеку. Она же права. Говори, Нина, говори!
— Так неужели я не должен пояснить? — Воронов сам понял, что поступил опрометчиво.— Техническая документация отражает все этапы работ...
— Да дайте же говорить человеку! — пробасил Петриков.
Ободренная поддержкой, Нина продолжала — со знанием дела, быть может, излишне горячо и не во всем достаточно обоснованно, но с искренним желанием помочь исправить положение.
После собрания дома Елена Петровна долго и обстоятельно объясняла девушке, в чем она ошибалась или переборщила, а в чем была совершенно права.
— А вообще ты молодец, Нина.— Елена Петровна мимоходом, как бы шутя, обняла ее за плечи.
Николай Карлович Петриков тоже чувствовал себя после собрания легко и хорошо. В последние дни он вошел в ритм новой жизни. Он уже не чувствовал себя униженным. Оказывается, не так трудно начать все сначала.
Когда-то в молодости Петриков был и плотником и каменщиком. И работал хорошо. Так хорошо, что его послали учиться сперва на курсы мастеров, потом в совпартшколу. Тогда на руководящую работу выдвигали ударников труда. Его поставили директором клуба, потом он заведовал отделом народного образования, некоторое время был председателем райисполкома, затем снова заведовал Домом культуры. И вот опять стал каменщиком. Круг замкнулся, и ему казалось — навсегда. Ему было так обидно, на душе было так муторно, что он несколько раз в отчаянии напивался. Но от этого легче ему не становилось, на следующий день было еще противнее и тяжелее. Потом он решил: кто это сказал, что круг замкнулся, что он уже никуда не годен. Нет, он еще покажет себя, скажет свое слово.
В молодости он выдвинулся благодаря тому, что хорошо работал. Правда, его считали и хорошим оратором. На собраниях — у себя в артели, потом на районных, потом на республиканских конференциях он действительно всегда активно выступал. Но ведь говорил он не ради речей, а о том, что было на душе. Он не только говорил, но и дело де
лал. После курсов мастеров он применял на стройке все немудреные знания, которые успел получить за три месяца. И сумел увлечь за собой остальных строителей. Его стали выбирать на районные совещания, на активы, конференции. Став работником районного масштаба, Петриков не только произносил горячие речи, но и сам, не жалея ни сил, ни времени, делал все, что мог. Он исколесил и исходил вдоль и поперек свой район, бывал часто и в деревнях и на лесопунктах, проверял работу школ, работу комсомольских и партийных ячеек, проводил коллективизацию, был уполномоченным райкома по весеннему севу и уборке урожая, по сплаву и лесозаготовкам, по распространению государственного займа и по заготовке ягод и грибов, выступал лектором и докладчиком по текущим задачам и международному положению, проводил антирелигиозную пропаганду и возглавлял «легкую кавалерию» по проверке работы магазинов или столовых. Это было время самой кипучей деятельности в его жизни. Он чувствовал, как он растет, и сознание этого наполняло его радостью и новой энергией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91