Шумливая детвора вертелась даже на кухне.
— Своих-то у меня всего четверо,— пояснил Танттунен,— а это соседские заходят в гости... И пусть ходят, баловники.
— А читать они не мешают?
— У нас так заведено: в десять чтобы все до единого спали.
В городской квартире госпожи Халонен у Мирьи была своя маленькая комната и свой письменный стол. В гостиной находилась большая библиотека, которой она могла пользоваться, с условием ставить книги на свое место.
Вскоре па столе Мирьи стали появляться книги, которых не имелось в библиотеке госпожи: «История СССР», «История КПСС», произведения Ленина, книги советских писателей. Однажды, вернувшись домой, Мирья обнаружила на столе иную литературу. Правда, книги о Советском Союзе были только сдвинуты в сторону и аккуратно сложены на краю стола. Но в самом центре стояла другая стопка книг: «История Финляндии», несколько книг об «освободительной войне», а в самом низу оказалась толстая книга в красном переплете. Мирья когда-то держала ее в руках, но она была так напичкана антисоветчиной, что девушке стало противно читать. Мирья поняла, что значит появление этих книг на ее столе, и на следующий день унесла всю литературу о Советской стране, которой ее снабдил Танттунен, в общество, где и читала, иногда засиживаясь до поздней ночи. А на квартире госпожи Халонен она знакомилась с другой литературой, притом так же внимательно. Только к одной книге она не прикасалась — к толстой книге в красном переплете. Мирья отнесла ее в библиотеку
госпожи и сунула на полку. Пусть госпожа сама читает!
Однажды в отделение общества пришел инженер, живший в одном доме с Мирьей. Тот самый, которому она показала язык на стройке. Мирья удивилась: каким ветром его занесло? А Танттунен встретил его как старого знакомого.
— Здравствуйте, господин Иокивирта. Рад вас видеть. Садитесь, пожалуйста.
Господин Иокивирта сел, обвел комнату критическим взглядом и начал:
— Вы, конечно, читали, как коммунисты обливают грязью меня и нашу компанию.
— Да, что-то такое случайно бросилось в глаза.
— Но это ведь клевета, правда?
— Да я ведь... так, мельком... Не обратил внимания.
— Это сплошная инсинуация. Я и пришел, чтобы вы посоветовали им воздерживаться от этого, а еще лучше — оставить в покое нашу компанию.
— Да я вот... Я занят делами общества. Уж постарайтесь сами постоять за себя.
Мирья улыбнулась: секретарь ответил этому реакционеру почти теми же словами, как и ее отцу-коммунисту, когда он приходил посоветоваться по вопросам заработной платы.
Танттунен был Танттунен.
Господин Иокивирта занимал большую, прекрасно обставленную квартиру в самом центре города, хотя и служил всего лишь прорабом на стройке. Видимо, не случайно поговаривали, что он в компании не просто инженер, а имеет куда больший вес.
В столовой сидели гости. Ужин уже заканчивался, и гостям подали кофе с коньяком. Один из них, коммерции советник, низкого роста, лысый, лет пятидесяти, отказался от коньяка, заметив, что врачи запретили ему пить. Он пил кофе маленькими глотками, просматривал пачку отпечатанных на машинке листов.
— Вот она, наша свобода слова,— ворчал Иокивирта.— Даже свои говорят, что нельзя опубликовать...
— Ну, ну,— сочувственно повторял коммерции советник.— Значит, так и говорят?
— Внешняя политика! — усмехнулся Иокивирта.— А по-моему, свобода печати — это внутренняя политика!
— Да, но я... Я ведь не читал,— замялся советник.— А вы и раньше что-нибудь писали?
— Только очерки о боях во фронтовые газеты.
— Да, да. Тут, очевидно, нужно и уменье, и навыки. Я, конечно, не разбираюсь в этих делах. Я только читаю, а писать не пишу... Разве что деловые письма. Да и то пишу не сам, лишь подписываю... А вот у вас тут сказано: «Так финский солдат покинул землю соплеменников, утомленный и удрученный, но не упавший духом, хоть крылья и были сломаны...» Что это за крылья? И аллитерация? Почти как в «Калевале». Или вот... «И след остался на болотах, неизгладимый, обвиняющий; и крик в сердцах немым укором: почему мы не дошли до цели...» Какой цели? Нет, так это уже не то... Особенно теперь. Времена не те. Не знаю, не знаю, не читал всего.— Коммерции советник завязал шнурки папки и вернул рукопись хозяину, добавив: — Да, чтобы писать, надо тоже иметь навыки. А то у вас что-то вроде патоки получилось. Финны же предпочитают соленую салаку, правда ли? Хе-хе!
Иокивирта взял рукопись и опять заговорил о том, о чем шла речь за обедом:
— Хорошо еще, что хоть Танттунен дает нашему брату сказать свое слово о соседней стране.
— Он так просил меня... Почему бы не выступить...— отрывисто вставил коммерции советник.
— Слушал я как-то одного туриста,— рассказал Иокивирта.— Сплошные восторги. Точно его подкупили. Я, конечно, не берусь утверждать такое. Может быть, он просто из идейных. Так пусть услышат, что представляет та страна в наших глазах...
— Да, да,— соглашался коммерции советник.— Я смотрел и видел, что не то... Если бы наш брат там жил, то... Да, да, зубы на полку... Хе-хе...
— Так и скажите.
— Да, да, но, кажется, пора идти.—Коммерции советник вытащил из кармана жилета старинные золотые часы-луковицу.
Шум в зале еще не утих, когда слово предоставили коммерции советнику, и Мирья толком не расслышала его фамилию. Что-то вроде Вялляри или Рялляри. Сердце у Мирьи тревожно сжалось. Что же будет говорить этот коммерции советник? Отец относился к таким затеям очень скептически. Танттунен, наоборот, не боялся приглашать в качестве лекторов и явных реакционеров. Лишь бы они говорили правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91