Нет, еще не вернулся. Выходя из конторы, Елена Петровна увидела во дворе двух мальчуганов лет десяти-одиннадцати, вцепившихся друг в друга.
— А ну-ка прекратите! — крикнула она и разняла драчунов.— Что случилось?
— Он убитый, а лезет,— всхлипывая, пробормотал мальчик с круглым, обильно усеянным веснушками лицом.
— Нет, это ты убитый,— горячо возразил другой.— Ложись!
— Ничего не понимаю, поясните толком,— потребовала Елена Петровна.— Как убит, почему?
— Мы играем в войну.
— Ах вот оно что! — Только теперь Елена Петровна заметила, что другие мальчишки бегали поблизости с палками наперевес, «бабахали», падали и снова бежали. За канавой в пыли лежал «пулеметчик» и крутил трещотку.— Вот в чем дело! — повторила Елена Петровна ледяным голосом.— А кто вас научил таким играм?
— Мы сами...
— Сами?! Ну-ка, вояки! — крикнула она.— Немедленно прекратите! Кончилась война. Мир. Давайте все сюда.
Ребята с опаской подходили к Елене Петровне, еще не решаясь расстаться со своим вооружением. Командир, карапуз с разорванной штаниной, с деревянной саблей на боку и пистолетом в руке, подозрительно посмотрел на прораба, потом подал команду:
— Рота, за мной!
Рота пошла не за ним, а впереди его. Елена Петровна оглядела ребят и сказала, отчеканивая каждое слово:
— Чтобы этой игры больше не было!
— А почему? — нерешительно спросил командир.— Каникулы ведь...
— Не надо играть в войну, ребята. Так что сложите оружие. Вот туда, в угол. Живо! Неужели вам не говорят в школе, кто в наше время замышляет войну? Ну, кто?
Ребята, конечно, знали — кто, но молча стояли перед прорабом, растерянные и понурые.
— Ребята, айда купаться,— предложил получивший отставку командир.
В дровяном сарае, закрытом палкой, раздался сильный стук. Это «военнопленные» требовали себе свободу. Их выпустили. И лишь пятки засверкали, когда две армии, только что воевавшие между собой, дружно заспешили к реке.
Из конторы вышел пожилой, тучный мужчина в черном помятом костюме. Он сел на перила и задумчиво закурил.
— Здравствуйте,— Елена Петровна поздоровалась первая.— А я ведь помню вас.
— Да, кажется, встречались.— Мужчина потупился, потом, стараясь не смотреть в глаза, спросил: — Мне бы начальство. Вы, помнится, прораб?
— Да, вроде.
— Я хочу к вам на работу.
К нам? У нас же есть заведующий клубом.
— Да нет. Хватит с меня таких постов. Я ведь не только клубом заведовал. Куда посылали, туда и шел. А теперь хочу жить с народом, вот что.
— А разве вас держали где-нибудь в стороне от народа?
— Так-то оно так. Словом, когда-то я был каменщиком, печки клал.
— Это хорошо. Каменщики нам очень нужны. Пойдем, мы вас оформим.
Они вернулись в контору — она впереди, он за ней. На ходу он говорил:
- Конечно, у меня нет дипломов или как там. Есть Только опыт. Вернее, был когда-то. Не хотелось бы снова ходить в учениках. Семья у меня — трое детей, жена.
— Вашей фамилии я так и не знаю, хотя мы встречались.
- Петриков моя фамилия. Николай Карлович Петриков. Не слышали?
— Кажется, нет.
— Что ж, бывает,— вздохнул мужчина.— Словом, Петриков Николай Карлович.
В отделе кадров быстро договорились. Петриков сел писать заявление. Елена Петровна пожелала ему успеха и вышла.
Деревянные сабли, пистолеты, винтовки лежали на земле у сарая. Сами вояки, наверное, уже забыли о них. С берега доносились крики, веселый галдеж. Вечерело, но стояла такая жара, что Елена Петровна тоже была не прочь выкупаться. Жаль только, что ей уже было не совсем удобно купаться среди деревни, как это делают дети.
Кто в детстве не играл в войну? Какая это была увлекательная, полная романтики игра. А потом, когда, повзрослев, узнаешь, что такое настоящая война, смотришь на такие же игры своих детей с щемящей болью в душе. Тот, кто испытал войну и имеет детей, как-то инстинктивно, даже подсознательно чувствует неприязнь к увлечению их этой игрой.
Елена Петровна не была на фронте, но хорошо знала, что такое война, и не могла пройти равнодушно мимо такой забавы.
Она шла домой, где ее никто не ждал, одинокая, замкнутая, задумчивая. У других кто-то есть дома, о ком-то надо заботиться, кто-то готовит тепло и уют, у нее же никого не было.
Война.
Прошло полтора десятка лет, но она знала, что это такое.
Строитель — мирная профессия, но нет ее беспокойнее. Люди справляют новоселье в только что законченном доме, а строители, будто недовольные своим созданием, опять роют котлованы под новые здания, сносят старые дома или едут куда-то в необжитые края, чтобы начать все сначала.
Елене Петровне было как-то странно получать ордер на отдельную комнату и прописываться на постоянное местожительство в поселке. Двенадцатиметровая комната показалась ей слишком большой: все ее имущество — два чемодана и рюкзак — умещалось в одном углу. Завхоз притащил железную койку, стол и стул. Ей стало даже смешно: неужели ей все-таки придется перейти на оседлый образ жизни. И надолго ли? Ну а если уж оседать, так оседать. Дом не дом, если в нем нет топора, пилы и ложки. Она их приобрела, а сегодня купила комод, этажерку и целую кучу посуды. Добра набралось больше, чем нужно человеку,
привыкшему кочевать с места на место,— и ей пришлось вызвать машину, чтобы привезти покупки домой.
Когда машина остановилась у дома, Елена Петровна обхватила комод руками, подтащила к краю кузова, и не успел шофер выскочить ей на помощь, как комод оказался на крыльце.
— Ну и дал бог бабе силушки! — пробормотал шофер, неся вслед за ней легкую этажерку.
— Спасибо, не надо. Я сама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91