Мы отдаем тебе Мирью, которая всем нам дорога как родная дочь. Пусть она будет в Советском Союзе посланцем мира из Финляндии.
Мы, финны, такой народ, который отвечает за свои дела. Мы когда-то лишили Мирью отца, разлучили' её с родиной и матерью. Теперь мы возвращаем ее. Какой мы ее сумели вырастить, сама увидишь, Хелена. Это такая девушка, что быстро покажет себя. Мирья вправе вспоминать нас недобрым словом за то, что мы ей сделали в детстве, но, надеемся, она не забудет и того хорошего, что мы старались сделать для нее потом. Жизнь финской молодежи — отнюдь не танцы и розы, но твою дочь, Хелена, мы старались, сколько было в наших силах, оберегать от всяческих невзгод — от безработицы, нужды и прочего такого. Не так ли, Матикайнен? Как ты думаешь, Мирья?
Мирья сидела взволнованная, раскрасневшаяся между Еленой Петровной и Алиной. Танттунен продолжал, глядя на них троих:
— Война многих матерей лишила детей. У многих детей отняла мать, но у Мирьи —две матери. Вот сидит Алина Матикайнен. Она — человек далекий от политики. Она обыкновенная финская женщина. Прежде всего — мать. Она была Мирье хорошей матерью, и Мирья была для нее единственным ребенком. Этого девушка не должна никогда забывать. Вот сидит Матти Матикайнен, честный финн, немало хлебнувший лиха в этой жизни. Он был Мирье хорошим отцом. Это он научил ее понимать жизнь и любить родину, другую страну, которая не является родиной Матти Матикайнена. Это — честно с его стороны, если принять во внимание, что сам Матти больше всего любит свой мыс, свою страну, Суоми. Да и других Мирья, надеюсь, не забудет.
Танттунен заметил Нийло. Что-то надо и парню сказать.
— А вот Нийло, наверно, немного недоволен, но что поделаешь, если так получилось. Он долго скитался без работы. Я могу объявить, что теперь для него есть работа, если, конечно, он сам пожелает. Я предлагаю ему место Мирьи в нашем отделении общества. По-моему, парень подойдет. Внутренние дела Финляндии не касаются нашего общества — парень тоже не хочет знать о них. А что касается дружбы с Советским Союзом, то, я заметил, он начинает понимать, как это важно. И теперь, когда Мирья уезжает в Советский Союз, не будет ли это еще одним стимулом для парня укрепить дружбу с соседом.
Все засмеялись, захлопали. Нийло растерянно поднялся, раскланялся всем и, запинаясь, ответил:
— Я... принимаю предложение... с радостью. И обещаю быть таким же честным в своей работе, как старался быть до сих пор. Может быть, общество поможет мне когда-нибудь побывать в Советском Союзе?
Опять долго смеялись. Танттунен ухмыльнулся:
— Почему бы и нет. И, наверно, Мирья тоже еще побывает у нас.— И он закончил речь: — Пусть Мирья вернется в Советский Союз, как птица — вестница мира из Финляндии. Передай там на своей родине, что мы, финны, тоже хотим мира и зорко стоим на страже его. Финны любят труд и родину. Нам не нужно ничего, кроме этого полуострова, который мы называем Суоми. И мы сохраним его, если сохранится мир и дружба. Вот наша позиция в этом вопросе, так и скажите там у себя, Хелена и Мирья...
Елена Петровна не готовилась к ответной речи, но что- то нужно было сказать. Она коротко поблагодарила:
— Спасибо на добром слове, дорогой друг. Признаться, было время, когда я относилась к финнам с неприязнью. Мне, как и всем карелам и другим народам моей страны, пришлось пережить тяжелые годы. Но не будем вспоминать о них. Намного прекраснее знать, какие хорошие друзья мира здесь живут. Разве мне забыть то хорошее, что Мирья получила от Алины и Матти и от всех вас!
— А как Мирья начнет там новую жизнь? — громко спросил Нийло и покраснел.
— Отсюда мы поедем в Москву,— ответила Елена Петровна.— Потом совершим поездку на теплоходе по Черному морю и посмотрим юг. Заедем в Ленинград, в Петрозаводск и в Туулилахти...
«Неужели Мирья никогда не заглянет сюда?» — думал Нийло.
— ...Потом я увезу ее в тайгу. Пусть увидит своими глазами, что сотворение мира еще далеко не закончено. Что и на ее долю работы осталось.
— Какой ужас!—воскликнул парень.
— Да, да, в тайгу. Сегодня там тайга, завтра ее не будет. Такова наша жизнь. Пусть Мирья немного обживется, привыкнет, научится русскому языку, а потом пойдет учиться. Выбор большой — на кого только захочется. Остальное в жизни зависит от нее самой. Вот все, что я могу обещать.
Госпожа Халонен уступила свою комнату Елене Петровне и Мирье. Девушка настояла, чтобы и Алина ночевала с ними. Так втроем они и провели эту последнюю ночь.
Утро выдалось солнечное. Пили кофе. Наступило время подъема флагов. Танттунен подошел к Елене Петровне, тихо сказал:
— А что, если ты поднимешь наш флаг, а я — ваш?
Елена Петровна внутренне вздрогнула. Она, гражданка Советского Союза, член Коммунистической партии, поднимает государственный флаг капиталистической страны?
— Или как думаешь? — спросил Танттунен.— Если это неудобно, то, конечно...
Бывают минуты, когда человек спрашивает совета только у своей совести, как у своей страны, у своего народа. Она ответила:
— Хорошо.
Подъем флага в Финляндии — необычайно торжественная церемония. Все собрались к флагштоку и вдохновенно запели:
Дом мой стоит среди сосен могучих...
Елена Петровна впереди, Танттунен за ней вышли во двор, неся флаги на руках. Про себя Елена Петровна усмехнулась: «Чего только не бывает?», но тут же ее охватило радостное чувство. Она знала, что делает.
Они прикрепили полотнища к кольцам и стали медленно, торжественно поднимать их за веревку вверх.
Елена Петровна не знала, принято ли здесь говорить в такие минуты, но она должна была сказать несколько слов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91