Что сделано, то сделано. Володя все еще надеется, что рано или поздно я вернусь к нему. Нет, у него нет никого. Ни Лизы, ни Любы. Я не хотела бы, чтобы он женился на Любе. А Лиза, говорят, стала хорошим энергетиком, как и Володя. Вот и все. Я никому об этом не рассказывала, никому...
— Борис? — Валерии не хотелось отвечать.— Да что о нем рассказывать. Видимо, любит меня. По-своему. Ревнует к Володе. Когда напьется, скандалит. Теперь он в армии. А что дальше? Теперь уже ничего не изменишь... Может быть, Борис станет старше, умнее. Ведь он моложе меня. Может, мне надо заставить его учиться. Я ведь могу ему помочь.
Валерия замолчала. Потом сказала беззаботно:
— Какой Виркку у нас умный. Все точно рассчитал. Как я кончила, как раз он и привез.
— Спасибо, Валерия, что ты мне доверяешь,— сказала Мирья.— Это что-то такое... как такое может быть! Я как- нибудь расскажу о Нийло. Он в Финляндии. Он чудесный парень.
— Да,— сказала Валерия.— И ты уедешь к нему.
— Кто тебе говорил?
— Никто,— смутилась Валерия,—- Никто. Просто так
пришло в голову. Ты же сказала, что Нийло там, в Финляндии.
Мирья недоверчиво посмотрела на Валерию. Виркку весело заржал, сворачивая с дороги к конюшне, у ворот которой стоял Пекка Васильев, поджидая их.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
В семье Коллиевых жили тихо и мирно. Никто не знал и не должен был знать, какую бурю вызвало в их доме известие об измене Игоря. Начало этой бури видели только мальчишка, принесший записку, *и соседки, занимавшиеся предсвадебными приготовлениями. Мальчишка тут же убежал. Соседки заохали, заахали и тоже ушли. В поселке стало известно только, что, успокоившись, Марина была даже довольна. Ведь она чуть было не испортила себе жизнь, собираясь выйти замуж за такого негодяя. Марина объяснила: она еще неопытная, вовремя не разглядела, что за тип этот Игорь. Правда, она и раньше примечала, что Игоря тянет ко всему преступному и нездоровому. Изольда сумела расположить его к себе украденными деньгами, которые посылала ему на курсы. Кроме того, Игорь якшается с Валентином. В шахматы, мол, играют. Кто их знает, чем они занимаются. Валентин-то давно уже показал, на что способен: в любой момент может рассвирепеть и дать волю рукам. А сейчас ему Мирья закрутила голову. Но мы еще посмотрим, что за птица сама Мирья. Марина намекала на что-то такое, чего другие не знали, но о чем скоро придется пожалеть. Узнают, мол, кого пригрели. А Игорь — вконец испорченный человек: как они, Коллиевы, ни пытались по- дружески направить его на истинный путь и научить жить по-человечески, ничего из этого не получилось.
Люди относились по-разному к этому происшествию. Одни осуждали Изольду, другие защищали ее. У Игоря тоже были друзья и имелись люди, не любившие его. Во всяком случае, после такого шага Игоря число его друзей не увеличилось, а к Коллиевым, наоборот, в поселке стали относиться более сочувственно, хотя некоторые за глаза и посмеивались. Бабушка Хотора всегда была в курсе того, что в поселке происходит и кто о чем думает. Она рассказывала своим кумушкам:
— Иду я из клуба, гляжу: бедняжка Марина мне навстречу. «Как живешь, Мариночка?» — спрашиваю. «Хорошо живу, говорит, бабушка Хотора». Я ведь ее понимаю,
бедную. Горько у нее на душе. Такой парень бросил. На посмеяние людям. Ах, молодежь нынче пошла, нет, в наши времена такими парни не были. Вот мой-то как пришел ко мне свататься, хоть палкой гони — не прогонишь. Так всю жизнь вместе и прожили.
Сочувствие простых женщин из народа всегда на стороне тех, у кого горе или несчастье.
Конюх Пекка Васильев, мысли которого так были заняты заботой о лошадях, что ему некогда было думать о людях, и тот однажды сказал Коллиеву:
— Когда тебе понадобится куда-нибудь ехать, ты не ищи попутной машины и не ходи на лыжах. Есть же у нас и лошади. И не всегда они заняты.
Коллиев умел ценить отношение простых людей. Он говорил секретарю партийной организации:
— Коллектив у нас прекрасный. Народ-то разбирается, что хорошо, что плохо. Что поддержать и кому сочувствовать. Также в вопросах морали и нравственности.
Опираясь на эту поддержку и сочувствие, у Коллиева было право высказать свое мнение о людях, которые вышли из народа.
— Вейкко Яковлевич, ты обратил внимание, что народ думает и говорит о Степане Никифоровиче?
Ларинен давно обратил внимание и думал о Степане Никифоровиче. Неимоверно раздутая слава, торжественные выезды на другие лесопункты, высокие показатели в работе, которых Степан Никифорович неизменно добивался благодаря исключительным, искусственно для него лично созданным условиям, окончательно вскружили ему голову. Он считал, что ему все дозволено. Все чаще стал выпивать и даже прогуливать. Изменилось и его отношение к товарищам по работе. Если перед ним заискивали, он был добрым, человеком широкой натуры. Но стоило сказать что-то наперекор ему, он сразу же бросает презрительно: помалкивай, разве не знаешь, с кем говоришь? Люди платили той же монетой: они начали посмеиваться над ним. Иногда ему в лицо говорили такое, что дело доходило чуть ли не до драки. На своем лесопункте Степан Никифорович уже не пользовался никаким авторитетом, только на других лесопунктах он был почетным гостем.
Ларинен знал все это. И хотя он не являлся секретарем партийной организации лесопункта — парторгом лесопункта по-прежнему был Бородкин — и хотя, казалось, ему до этого не было никакого дела, он был озабочен: пропадет человек.
Ведь он с детства знал Минин Степану, как звали Степана Никифоровича в их деревне. И позднее им то и дело доводилось встречаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112