Долгожилов знал, что Дубовик потерял на войне семью и что у него нет близких родственников. После войны его соседа никто искать не будет. Долгожилов пошел к Ярославу Ивановичу и пообещал устроить побег из лагеря. Это ему нетрудно было сделать, тем более что ему помогала немецкая разведывательная служба. Немцы поставили Долгожилову одно маленькое условие: ему дали пароль, который он должен был помнить и принять по нему человека через многие годы, если, конечно, потребуется.
Ярослав Иванович совершил побег, но ушел недалеко. В двух километрах от лагеря Долгожилов собственноручно застрелил его, и на этом кончилось существование Романа Долгожилова и началась новая жизнь Дубовика. Из документов концлагеря позднее выяснилось, что Дубовик действительно бежал. Вскоре в советских войсках появился человек по фамилии Дубовик Ярослав Иванович.
Кончилась война, Ярослав Иванович долго колесил по стране, переезжая с места на место, и все боялся. Он боялся всего. Боялся встретить людей, знавших настоящего Ярослава Ивановича. Боялся старых знакомых, которые могли узнать в нем Романа Долгожилова. Боялся людей незнакомых— вдруг кто-то отзовет его в сторонку и назовет пароль. Наконец он приехал в Карелию и нашел здесь место, где смог спокойно жить почти двадцать лет. Но и здесь он старался жить незаметно. Если человек плохо работает, о нем говорят. Могут даже написать в газете. Ярослав Иванович старался быть хорошим работником. Но он не стремился в передовики, потому что портреты передовиков появлялись на доске Почета и даже в газетах. Одинокий мужчина всегда обращает на себя внимание, и Ярослав Иванович не хотел выделяться даже в этом: он присмотрел вдову-солдатку и женился. К падчерице Нине он относился внимательно. Пасынок Васели остался в детском доме, и Ярослав Иванович был доволен и этим.
Но однажды пришло письмо на имя Ярослава Ивановича Дубовика. Почерк был незнакомый, но Ярослав Иванович побледнел. В письме было буквально несколько слов: «Здравствуй, Роман Назарович Долгожилов. По мне, ты можешь быть по-прежнему Ярославом Ивановичем Дубовиком, но я попросил бы оказать в одном деле ответную услугу. Мне нужны пять тысяч рублей. Я могу подождать пару месяцев. Вышли. Харьков. До востребования». Через два месяца пришла открытка: «Я от тебя ничего не получил, срок подходит к концу. Надеюсь, ты не хочешь неприятных последствий».
Ярославу Ивановичу пришлось добыть и выслать деньги. Но так или иначе на его след напали: может быть, тот вымогатель все-таки сообщил о нем. Свидетелей преступлений Долгожилова нашлось много: ему, несмотря на все старания, не удалось их всех уничтожить.
Свой рассказ Ларинен закончил словами:
— Роман Долгожилов отделался слишком легко — его приговорили только к смерти.
Нина и ее мать не были в клубе и не слышали этих слов Ларинена, от нервного потрясения они попали в больницу. Человек может много вынести. Он может вынести и то, если ему придется жить в обществе предателя год или два. Но когда тебя обманывают целых двадцать лет — это уж слишком. Маленькая Сандра была в больнице: дома о ней некому было бы заботиться. Редко, но бывает и так, что ребенку лучше, если он не узнает, кто его отец.
Изольда тоже не слышала рассказа Ларинена. Прочитав в газете о процессе над предателем, она со слезами на глазах помчалась на автобус и уехала в райцентр. Она снова рассказала в прокуратуре то, о чем рассказывала Игорю в их первую ночь. Она вернулась вечером, подавленная и удрученная. Она считала себя невольной пособницей предателя, готова была понести наказание, но над ней только посмеялись и сказали: «Вы отделались штрафом в пять тысяч рублей, с вас хватит».
Люди расходились молча. Никто не хотел ни о чем говорить. Только вздыхали, хмыкали, покачивали головой.
Марина шла из клуба одна. Отец задержался на крыльце клуба и стал говорить с кем-то о своих делах, но тот только махнул рукой и буркнул: «Да что сейчас говорить, тоже нашел время» — и ушел.
— Марина, подожди! — крикнул Коллиев вслед дочери, но Марина не стала его ждать.
Она нагнала группу девушек, шедших впереди нее. Марина хотела идти с ними, но, заметив ее, девушки пошли быстрее, и она опять осталась одна. Марина пришла домой, зажгла свет и разделась. Вскоре вернулся отец. Марина разогрела взятые из столовой котлеты и вскипятила чай. Молча поужинали. Коллиев был возбужден и ел жадно, не замечая, что ест. А Марине вовсе не хотелось есть. Она расковыряла вилкой котлету, отодвинула тарелку и начала неторопливо пить чай, рассеянно глядя в черное окно.
— Что с тобой? — наконец спросил отец.
— Ничего.
Когда Марина убрала со стола, отец позвал ее в свою комнату.
— Садись,— отец поднялся и уступил место у письменного стола.
— Что опять? — недовольно спросила Марина, но села послушно за стол.
На столе лежала открытая тетрадь. В ней была начата статья под названием «Ты собираешься бросить солдата?».
— Молодец, это будет нужная статья,— похвалил Марину отец.— Она заставит многих задуматься.
Марина отодвинула тетрадку в сторону. Коллиев положил перед ней лист бумаги и попросил записать кое-какие мысли. Так они и раньше делали: отец расхаживал по комнате, обдумывал и диктовал, а дочь записывала.
— Давай посмотрим, что же это получается.— Коллиев стал рассматривать потолок, словно там был написан ответ на его вопрос.
Марина сидела с карандашом наготове.
— Гнилой либерализм. Политическая слепота, беспечность, отсутствие бдительности,— перечислял Коллиев.— Посмотрим, что произошло...— Марина чертила на листе вопросительные знаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112