Вдоль дороги почти сплошь тянулись поля с колкой белесой жнитвой. Тесными рядами подступали к дороге ржаные суслоны. В отблесках лучей опускавшегося на увал вечернего солнца они походили на здоровенных, плечистых великанов в растопыренных светло-рыжих армяках.,
Расстегнув гимнастерку, Дрелевский шел и думал, как быстрее дойти до Минеича. Жаль, что домик его стоит на другом конце села. Надо пробраться незаметно. Правда, есть еще одна явка, но туда идти опасно, живет этот где-то в середине посада, на виду у всех. К Минеичу надо... Минеич — секретарь волисполкома, людей зна-
комых у него тут много. Обо всем от него можно узнать...
«А может, переждать и ночью пробраться к Минеи-чу?» — подумал Дрелевский, и на какую-то минуту его вновь охватила тревога. Но, стараясь отогнать ее, он тут же и упрекнул себя: «Чего же слишком опасаться? В Петровском, как и везде, живут люди..,. Поступай с ними хорошо, и они к тебе будут хороши. Крестьяне не любят, когда у них берут хлеб. А я же от компании «Зингер»...— И вдруг на душе полегчало и даже стало весело.— И Степанов, думается, не так уже страшен, как его малюют...»
Дрелевский поравнялся с лесом. Вдруг неожиданно он увидел впереди себя человека: это был тот самый розовощекий мужик, который переезжал с ним за реку.
«Чего ему тут надо?» — подумал настороженно Дрелевский и, не выдавая своего подозрения, подошел.
— Закурить нет ли, товарищ? — спросил мужик. Дрелевский, не спуская глаз с мужика, достал табак и, протянув, спросил:
— Откуда идете?
— Тутошний я,— ответил тот и, забрав из кисета щепоть табаку, удивленно сказал: — Самосадку тоже покуриваете.....
— А как же... Без самосадки-то ведь не обойдешься теперь...
— Кое-кто и обходится. Комиссары, например...
— Ну, то комиссары...
— Вы-то куда идете?
— По ремонту швейных машин я,— ответил Дрелевский, все более настораживаясь.
— А-а..,. У меня тоже машинка эта есть,— и, помусолив во рту цигарку, как-то неестественно кашлянул.— Не только у меня одного, вон и у соседей, должно, тоже есть...
Дрелевский увидел, как из лесу вышел рыжебородый мужик с топором в руках, за ним еще двое.
— Изгородь подправлять, должно быть, ходили,— заметил розовощекий.— Илья, а Илья Калиныч, товарищ-то вон, говорит, машины ремонтирует швейные...
— А документы на это есть?
— Конечно, есть,— с подчеркнутой уверенностью ответил Дрелевский.
— Вот пусть и показывает...
— Почему я должен вам показывать? Я не знаю, кто вы такие,— и Дрелевский, бросив взгляд в сторону леса, хотел было взяться за револьвер, как в тот же миг его схватили за руки, заломили их назад.
— Не брыкаться! — властно выдохнул Илька Кропо-тов,— Показывай документы!
— Вы не имеете права...
— Но-но... По эту сторону теперя наша власть,—и кивнул мужикам: — Обыскать его.
Но розовощекий и без него знал, что делать, он уже шарил по карманам.
— Вот он с чем! — выхватив из кармана Дрелевского револьвер, крикнул мужик.— Не иначе как комиссар, хоть и самосадку курит.
— Не комиссар я, а представитель общества «Зингер».
— Вот и проверим, «Зингер» ли,— сухо сказал Кро-потов.
— И очки... Смотри-кось, Илья, очки-то какие забавные., Сажей, что ль, замалеваны, а?
— А ну, нацепи их!
Тут выступил наперед третий мужик. Он был мал ростом, но непомерно широк в плечах и казался совсем квадратным.
Окинув взглядом Дрелевского, квадратный крикнул что есть мочи:
— Вяжи его, ребя! Это тот самый вятский комиссар... Тот, что жилы хлебные тянул из мужика. Сам видел, как он, в этаких очках, допрашивал мово брательника... Сам... Не разведи вода — он... Комиссар... Как его... фамиль-та... Вроде Дробовской, не Дробовской...
— Ладно, вяжи его, там разберемся,— скомандовал Кропотов.
— Знамо, разберемся! — хихикнул розовощекий и сунул револьвер себе в карман. Пригрозил: — И не помышляй бежать... А то мы из твоего же пистоля...
В это время совсем неожиданно раздался приглушенный выстрел. Розовощекий испуганно выдернул револьвер и, присев, завыл, ощупывая простреленную им же самим ногу.,
— И дурак же ты, шурин! — выругался Илька Кропотов.
— Так наган-то, видать, на взводе был.,.
— Ну, теперь ты нам, товарищ Зингер, ответишь вдвойне! — крикнул, все больше зверея, Кропотов.
В горнице у Илькиного шурина на мягком пружинном диване сидел изрядно подвыпивший Сафаней Вьер-шов. Он только что сытно пообедал и хотел было прилечь, как хозяйка, выглянув в окно, сообщила, что мужики кого-то поймали и ведут к ним со связанными руками.
Сафаней вначале нахмурился, потом, встряхнувшись, застегнул ворот офицерского френча и, приняв несколько напыщенный вид, положил рядом с собой наган.
— Прошу,— тупо уставившись на Дрелевского, когда того ввели в горницу, сказал он.—Вы, это самое, кто такие будете?
— Я сказал уже вашим, что от общества «Зингер»,— ответил Дрелевский.—-И то, что схватили меня, это недоразумение... Это, наверное, не иначе как комбедовцы... Они не имеют права.,.
— Никаких комбедовцев тут нет. На сегодня во всем Петровском я главное доверенное лицо от Народной армии. Я могу допрашивать вас, а также других прочих лиц...— и, самодовольно откинувшись на спинку дивана, стараясь копировать самого Степанова, продолжал: — Сознавайтесь! Вас опознали мои люди... вы комиссар...
— Комиссаром не был. Я рядовой служащий...
—Признайтесь, а то отправлю к самому Степанову.
— Вот-вот, и мне нужно к Степанову. И если я расскажу о беззакониях...
— Ах, так...— перебил Вьершов, лицо его, слегка изрытое оспой, налилось бордовой краской.— Не сознаешься, да еще и с жалобой,— и он повернулся к Кропото-ву.— Чего нам долго тут возиться с ним?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119