— Ладно уж, иди, тетя Дарья, — сказал Лаврушка. — Мы побудем здесь, а к вечеру разыщем тебя.
Когда Макуха ушла, ребятишки огляделись: станционный вокзал-то совсем рядышком. Не сбегать ли туда— вон сколько людей толкется там? Может, кого своих знакомых увидим...
По дороге к вокзалу три красноармейца с красными повязками на папахах и с ружьями в руках вели каких-то солдат. Не беляков ли схватили: ишь, шинели-то какие зеленые на них. А кое у кого вместо шинелей пиджаки меховые, только без рукавов — не наши пиджаки-то...
Беляки эти шли понурые; вдруг они по команде повернули в сторону от вокзала, и ребята за ними. Лаврушка остановился, вытащил из-за пазухи ленту, нацепил
себе на картуз — и, подмигнув Федярке, следом за беляками, интересно, что будут с ними делать?
Подвели беляков к зеленому вагону. Один красноармеец, тот, что с винтовкой, по лесенкам поднялся туда. «Лаврушка говорил, что вагоны — это домики на колесах, только без окошек. А тут, смотри-ка, и окошки есть, и двери с лесенками»,— не спуская глаз с вагона, удивлялся Федярка. А ниже окошек — надпись: «Да Здравствует Советская власть, сорвавшая покровы с земных небесных богов!»
Глянул на беляков Федярка, а те, забросив руки за спину, стоят тихо, хмурые, чувствуют, что им теперь трибунала не миновать. Так им и надо, степахам... Особенно тому, длинноносому, воя он как глазами-то по земле зыр-
кает.И снова взглянул Федярка на вагон. В дверях показался тот же красноармеец с винтовкой. А за ним какой-то строгий человек, в папахе серой и тужурке, как у дяди Егора, и на боках — по револьверу... Лаврушка, толкнув Федярку в бок, шепнул:
— Эвон где он-то...
— Кто? — полушепотом спросил Федярка.
— Здорово, беляки! — крикнул строгий в папахе.
— Здравия желаем, товарищ Азии,—откликнулись нестройно солдаты белые.
— Ну, как, хорошо повоевали?
— Хорошо бы воевали — в плен не попали, товарищ Азии, — ответил длинноносый.
— Как будете у меня драться?
— Голову положим за Советскую власть, товарищ Азии.
Азии обвел глазами оживившихся беляков.
— Поняли наконец? — спросил он.
— Как не понять-то, товарищ Азия, ведь противу своих же шли... А тут оглянулись на самих себя, видим: верно, мундир-то на нас английский, табак японский, правитель черт его знает какой, а земля-то как-никак наша — русская.
— Правильно говорит, — закивали головами другие. Азии, усмехнувшись, подозвал к себе красноармейца с винтовкой, оказал:
— Разбери их по четыре человека в рогу. И проследи,как они будут драться...
— Есть проследить, товарищ Азии,— козырнул тот и повернулся к солдатам, чтоб «разобрать» их, но те, взволнованные решением красного командира, уже смешали ряды, тискали друг у друга руки, обнимались, а длинноносый даже на радостях прослезился и вытирал
рукавом глаза.
Азии все еще стоял в тамбуре и смотрел на них. Потом бросил взгляд на Лаврушку с красной лентой на картузе, подозвал его.
— А тебе чего тут? — спросил он и вдруг что-то вспомнил: — Слушай, ты не тот ли, что был на окопах, не Лавр?
— Я самый, товарищ Азии, — ответил Лаврушка и, схватив Федярку за руку, ринулся к вагону.
— Как оказался здесь?
— Коров мы вот с дружком пригнали на поставку, для вашей армии.
— Заходите ко мне в гости, товарищи, — и, взяв Лаврушку за руку, подтянул его на вагонную лесенку, а за Лаврушкой и Федярка подцепился.
Войдя в вагон, Азии сказал:
— Теперь мы чай с вами будем пить. Посидите малость, я сейчас вернусь, — и вышел.
Комнат-то тут сколько,— удивились Лаврушка с Фе-дяркой. И между лавками у окна — столик на косой упо-ринке. А над головой, как дома, полати... А над ними еще полатцы есть.
А тут и Азии вернулся, за ним — подросток, — он принес чайник с кипятком, две кружки, булку пшеничную, кружок колбасы и даже сахар...
— Ну вот, угощайтесь, — сказал Азии. — Да только ешьте поплотнее, не торопитесь. Окопы-то ты, Лавра, хорошо рыл и смотрел в оба... А теперь вот и продовольствие для моих орлов доставили. Молодцы, ребята. Не стесняйтесь, будьте как дома, — и, взяв с полатей полевую сумку, раскрыл се. — А пока вы тут заправляетесь, я приведу немного себя в порядок,— и он провел ладонью по подбородку.
Не снимая с головы папахи, Азии кончиком бритвы настругал в стакан мыла, потом из чайника налил немного воды, размешал все это, взбил помазком и, покрыв смуглые щеки густой мыльной пеной, принялся бриться — в одной руке держал поблескивавшее на солнце перо
бритвы, другой оттягивал на щеке кожу. Федярка, держа в руках кружку, видел, как командир, кося карие глаза в осколок зеркала, ловко сдирал шуршавшей бритвой со щеки белую пену. Но вот в коридоре хлопнули двери, и тотчас же в вагон влетел запыхавшийся красноармеец и доложил, что на той стороне реки у железнодорожного моста сосредоточились беляки.
Азии быстро смахнул полотенцем с небритой щеки мыльную пену, схватив висевшую на крючке саблю, сказал ребятам:
— Вы, орлы, не опешите. Тут мой заместитель поухаживает за вами, — он указал глазами на подростка и быстро вышел.
Федярка взглянул в окно и увидел, как Азии вскочил в седло, вороной конь под ним рванулся с места, и командир, будто птица, полетел вдоль улицы.
Тем временем «заместитель», на которого Азии оставил своих гостей, подсел к столу. Он был рыжий, веснушчатый, чуть постарше Лаврушки. И наверно, давно тут жил, потому и чувствовал себя полным хозяином.
— Ну, если вы гости самого Азина, давайте знакомиться,— мальчишка протянул руку.— Меня Жоркой зовут... Жорка Рыжик, а тебя? Как, как? Лавром? Святое имя — сменить надо б... А тебя? Федяркой, по-нашему, значит, Федька. Давно знакомы с моим командиром?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119