Как только они остались вдвоем, Мария, едва сдерживая волнение, спросила изменившимся голосом:
— Расскажи мне о маме. Она здорова? Выходит? Похудела?
— Никуда не выходит и ни с кем не разговаривает. Иногда заходит к Ясне, но о вас никогда не вспоминает, никогда.
Мария задумалась на мгновение.
— Мама не любит ходить в ту комнату под самой крышей с тех пор, как погиб братишка.— Она помолчала.— Это была его комната, когда он был студентом.
— Мы больше не живем там наверху, перебрались в квартиру Маричей. Он умер в Венгрии, а госпожа Марич уехала к сестре.
— А наверху?
— Никого нет.
— Значит, теперь мама осталась одна во всем доме,— в раздумье проговорила Мария.
— Почему вы так поступили? — спросил неожиданно Ненад.
Звук его голоса, взгляд ясных глаз, проникавший прямо в ее глаза, смутил Марию. Она только теперь заметила, как он вырос и каким не детски серьезным стало его лицо. Это уже не тот маленький товарищ, с которым она могла играть и шутить; это взрослый человек, задающий трудные и серьезные вопросы. Она поникла головой и несколько шагов прошла молча.
— Ты еще мал, не поймешь этого, Ненад,— сказала она тихо.— Когда ты будешь большой, как Фреди... Нет, нет, не спрашивай меня об этом. Что было, то было. Кончено. Может быть, и не следовало бы, это я прекрасно понимаю, но... Нет, нет, я не должна сейчас тебе об этом говорить, ты не поймешь, да и как-то нехорошо!
— О, я понимаю, я вас понимаю! — воскликнул Ненад все тем же серьезным тоном, схватив Марию за руку.
И, потупившись, добавил тихо: — Потому что вы полюбили... этого вашего Фреди.
- Шш!
Мария покраснела. Подходил Фреди.
— Приходи ко мне,— шепнула ему быстро Мария. И так как Ненад, вдруг подумав о Ясне, медлил с ответом, Мария добавила: — Чтобы рассказать мне о маме.
И в голосе ее прозвучала такая униженная мольба, что Ненад невольно кивнул головой в знак согласия.
На улицу дом выходил тремя высокими окнами; зеленые жалюзи лишь чуть приподняты, защищая от слишком яркого света. Окна, уцелевшие от довоенного времени, были из зеркального стекла. С внутренней стороны чугунная ограда была забита такими же щитами, так что с улицы нельзя было заглянуть во двор. Из-за ограды свисали медные листья небольшой сливы и высился белый ствол березы; отойдя на противоположную сторону улицы, можно было увидеть верхушки двух-трех серебристых туй. Глухая стена соседнего дома была густо увита японским виноградом. Его нежные стебли качались над железной оградой, за которую они не могли зацепиться.
Так выглядел дом на Негушевой улице, где жили капитан Фреди и Мария. В окнах никто никогда не показывался; ворота отворялись редко.
Но часть дома, выходящая во двор, была светлая и радостная; перед домом — цветущий сад с беседкой, увитой розами, с миниатюрными пещерами из пористого камня и речных раковин, с гипсовыми фигурами белобородых гномов в ярко-красных остроконечных колпачках, с традиционной Венерой из серого цемента, у которой был отбит нос. Крыша террасы с треугольным коньком покоилась на двух тонких каменных колоннах неопределенного стиля; на террасе стояли шезлонги с разноцветными подушками, накидками, на них были разбросаны всякие вещи Марии: иллюстрированные журналы, прибор для маникюра, журналы мод. В глубине двора, у конюшни, обвитой виноградом, бегали две большие охотничьи собаки с мягкими шелковистыми ушами. Под оцинкованной крышей ворковали серебристые голуби. Стоило закрыть за собой тяжелые чугунные ворота, и вы оказывались в прежнем беззаботном и уютном домашнем
мире. Этот дом был для Ненада каким-то островком из прошлого.
Больше недели бродил Ненад вокруг дома, не решаясь войти. Но к Марии его тянуло. Он вспоминал о сладостных минутах борьбы с ней, о ее мягких руках, чувствовал запах ее волос. Ночью, в темной тишине комнаты, уткнувшись в подушку, он старался вызвать образ Марии, ощутить ее нежность. Мария стала для него олицетворением всего прекрасного, всеми помыслами он стремился к ней. Все неизведанное, смутное и возбуждающее, что связано с женщиной, сосредоточилось в этом запертом доме на Негушевой улице. Он стал ходить в школу другой дорогой, чтобы проходить мимо этого дома. Наконец, однажды он поборол себя и вошел.
На него сразу накинулись собаки. Из конюшни вышел солдат с засученными рукавами и цыкнул на них. Они неохотно его послушались. Мария крикнула Ненаду из ванной, чтобы он ее подождал. А собаки в это время снова на него набросились, прыгая по террасе через камышовые кресла.
— Шандор, прогони собак, ради бога, Шандор! Диана, Гектор, пошли!
В накинутом сиреневом халате Мария, бледная, с ужасом смотрела на живой клубок: Ненад с собаками катались по террасе. Но вот среди лохматых собачьих голов и лап, лежавших у Ненада на плечах и на руках, показалось его лицо, красное от возбуждения. Визжа от смеха, он тщетно старался спрятать лицо от больших, розовых и мокрых собачьих языков. Когда псы как следует облизали ему нос и щеки, Ненад их ласково отогнал, и они, скуля и махая хвостами, позволили ему встать.
Мария подбежала к Ненаду и обняла его.
— Они искусали тебя, тебе больно?
— Да нет же! — воскликнул Ненад, удивленный.— Это они играли.— И он сунул руку в огромную пасть Гектору, сущему разбойнику, который с удовольствием покусал ее для видимости.— Посмотрите, мы уже знакомы.— И, звонко поцеловав Марию в щеку, он с книгами под мышкой бросился к воротам.
Первое время он заходил всего на несколько минут по дороге в школу или возвращаясь домой. Потом стал изредка приходить и днем и оставался подле Марии по целым часам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165