— Талантливым мог бы быть работником, займись он настоящим делом...
А тем временем «Иван» стирал с ленты свои записи. Это заняло почти два часа, и Демид, не отрываясь, смотрел в лицо профессора, моложавое, хоть и изрезанное глубокими морщинами, мудрое лицо. Может, Демиду прежде, всего нужно было посоветоваться с этим человеком? Он бы наверняка помог, подсказал что-то, и тогда бы Демид не запутался... И Лариса была бы с ним. Лариса... Теперь разве достучишься до ее сердца, разве подберешь к нему ключи? Он криво улыбнулся — это ведь не сейф старика Вовгуры. Как она добралась до дома, кто ее подвез?
Наконец выключился магнитофон. Профессор проверил катушки, все ли стерлось, и сказал:
— Книги эти я забираю с собой, сдам в музей. Они уникальные... И не жалей об этой потере, они — чем шут не шутит — могли тебя далеко завести. Соблазн велик.
— Не завели бы. И соблазна в них нет, во всяком случае, для меня. К машине потерял интерес, как только убедился, что она работает. Теперь нужно думать о другом, искать новую мечту... Настоящую, ради которой стоило бы жить. Посмотрели бы вы на эти деньги в сейфе... Тошно вспомнить!
— Есть тут над чем подумать... Сознаюсь, машина твоя — довольно любопытна, есть в ней кое-что... Умение мыслить, работать. Это немало и, главное, здорово пригодится тебе в скором времени... Ты, как говорится, мастер милостью божьей. А вот мечта, Демид, это совсем другое. Мечта Баритона — бескрылая, жалкая. Ты сам в этом убедился. Настоящая же мечта возвышает человека, побуждает к познанию нового, казалось бы, на сегодняшний день неразрешимого. И главное — в ней заложен огромный нравственный потенциал. Она ведет не к достижению личного счастья, а к труду на общее благо... так-то. Тебе сколько лет?
— Двадцать три скоро исполнится.
— Вот и запомни: кибернетика — наука молодых. Таким, как ты, принадлежит ее будущее. У тебя нет телефона? Жаль, надо бы в клинику позвонить... А машину свою демонтируй, она свою службу сослужила — многому научила тебя. Отныне начнем мечтать вместе.
Глава тридцать вторая
И снова Демид Хорол пришел в свой цех, поспав всего-навсего четыре часа и не чувствуя усталости: так бывает только в молодости. Минуту за минутой восстанавливал он в памяти минувший вечер, будь он проклят. Если бы можно было все вернуть назад! Сердце сжимала тревога за Ларису. Неужели он потерял ее? За несколько часов — крушение мечты, которой жила всю жизнь. Пережить такое разочарование, своими глазами убедиться, насколько жалко и убого то, что казалось романтическим и прекрасным! Лучше бы он остался в ее глазах хвастливым болтуном... А теперь Лариса ему не простит, никогда не простит своего унижения.
Вспомнился Лубенцов, его взволнованное, счастливое лицо, когда он говорил о Софье. Во время перерыва надо будет позвонить Софье Павловне, узнать, все ли там хорошо.
Странно, но сама история с сейфом ушла в прошлое, как тяжелый, изматывающий сон, от которого спасает только пробуждение. Прошли они вчера по краю пропасти, которая называется преступлением, а ведь и в мыслях не было совершить кражу. «Влюбленные идиоты», — сказал профессор. И был прав: баловство, легкомыслие могло бы кончиться катастрофой... Хорошо, что все позади. Узнать бы только, как вчера добралась домой Лариса... Если бы она простила его!
. Данила Званцов безуспешно бился над машиной чуть ли не всю ночь. Машина «зависла». Этот профессиональный термин наладчиков означал, что машина встала перед дилеммой: какое выбрать решение из двух равных. Она попала в положение человека, оказавшегося на распутье.
Известный математик Гедель допускал такую вероятность уже тогда, когда об электронных счетно-вычислительных машинах еще и речи не было. А Демид лишний раз убедился, что машина без человека, какие бы сложные вычисления она ни делала, беспомощна и мертва. Помочь ей было необходимо и интересно...
— Иди, Данила, отдыхай, — сказал он, неожиданно для себя ощущая радость от предстоящей сложной работы. Все может случиться на свете: неприятность и подлость, разочарование и предательство, но только работа
всегда остается радостью и, если ты ее сделаешь умело и красиво, воздаст тебе сторицей. Секрет тут не в деньгах, не в славе, а в неизменной способности настоящего дела восстанавливать душевное равновесие человека. От всех горестей и бед лучшее лекарство — работа.
К машине Демид подошел как к доброму другу, которому нужно помочь. Здесь он чувствовал себя уверенно, в своей стихии, как рыба в воде. «Сейчас запустим программу заново, а когда дойдем до «зависания», начнем проверять по тактам, тогда и докопаемся до причины, найдем, где машина споткнулась, побоявшись забрести на окольную дорогу».
Но приняться за работу Демиду помешал раздавшийся из динамика голос секретаря начальника цеха: товарища Хорола просили немедленно зайти. Что могло случиться?
Начальник цеха, поглядывая то на вошедшего в кабинет Демида, то на Павлова, сидящего около стола, сообщил о предстоящей командировке от института при Академии наук.
— Должен был лететь Павлов, — сказал он, — но его посылают на другой объект. Полетите вы, Хорол.
Демиду не раз приходилось бывать в ответственных командировках с товарищами по заводу, но самостоятельно он ехал впервые.
— Рад за тебя, — сказал Павлов, когда они вышли из кабинета. — Летишь на такую красивую работу, прямо дух захватывает. Счастливо тебе, — и тихо подтолкнул в плечо.
Возможно, так ласточка подталкивает своих птенцов из гнезда в первый самостоятельный полет, хорошо зная, что у них выросли и окрепли крылья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110